Давайте все убьем Констанцию. Рэй Брэдбери

тот же старина Крамли, – проговорил я.

      – Как ни досадно. Когда повешу трубку, позвоню твоей жене!

      – Не надо!

      – Это еще почему?

      – Потому что… – Я замолк, судорожно вздохнул и выпалил: – Ты мне нужен!

      – Чушь собачья.

      – Слышал, что я сказал?

      – Слышал, – пробормотал он. – О господи. – И наконец произнес: – Встречаемся у дома Раттиган. На закате. Когда что-то выходит из прибоя и норовит тебя схватить.

      – У дома Раттиган.

      Опередив меня, он повесил трубку.

      Глава 07

      Самое время для событий – ночь. И уж никак не полдень: солнце светит слишком ярко, тени выжидают. С неба пышет жаром, ничто под ним не шелохнется. Кого заинтригует залитая солнечным светом реальность? Интригу приносит полночь, когда тени деревьев, приподняв подолы, скользят в плавном танце. Поднимается ветер. Падают листья. Отдаются эхом шаги. Скрипят балки и половицы. С крыльев кладбищенского ангела цедится пыль. Тени парят на вороновых крыльях. Перед рассветом тускнеют фонари, на краткое время город слепнет.

      Именно в эту пору зарождаются тайны, зреют приключения. Никак не на рассвете. Все затаивают дыхание, чтобы не упустить темноту, сберечь ужас, удержать на привязи тени.

      А значит, наша встреча с Крамли на песке перед белой арабской крепостью, то есть прибрежным домом Раттиган, состоявшаяся, когда темные волны бились о еще более темный берег, пришлась на самый правильный час. Мы приблизились и заглянули внутрь.

      Все двери по-прежнему стояли распахнутые, внутри горел яркий свет, и пианола с пробитой на валике в 1928 году мелодией Гершвина[6] повторяла ее вновь и вновь, в третий уже раз, для единственных слушателей, нас с Крамли; музыки в доме нам хватило с избытком, но вот Констанции не было совсем.

      Я открыл рот – извиниться перед Крамли, что зря его позвал.

      – Лакай свое пойло и заткнись. – Крамли сунул мне пиво. – Так вот, – продолжил он, – какого черта все это значит? – Он перелистал личную Книжку мертвых, принадлежащую Раттиган. – Тут, тут и вот тут.

      Он указывал на полдюжины фамилий в красных кружках и с глубоко вдавленными, свежими крестиками.

      – Констанция предположила, и я тоже, что люди, чьи фамилии помечены, пока живы, но, возможно, скоро умрут. А ты как думаешь?

      – Никак, – отозвался Крамли. – Развлекайся сам. Я намылился в конце недели в Йосемитскую долину, а тут являешься ты, вроде кинопродюсера, сценарии ему слишком пресные, надо бы там-сям уксусу подбавить. Не сбежать ли мне туда прямо сейчас, а то ты глядишь зайцем, который что-то учуял.

      – Имей терпение. – Я увидел, что он поворачивается к двери. – Тебе не хочется разведать, кто из этих помеченных до сих пор живет и здравствует, а кто дал дубаря?

      Я схватил книжку, а потом кинул обратно, так что Крамли пришлось поймать. Она распахнулась на странице, где громаднейший крест соседствовал с фамилией, годившейся на цирковую афишу. Крамли нахмурился. Я прочел вверх ногами: Калифия. Царица Калифия. Банкер-Хилл. Без адреса. Но с телефонным номером.

      Крамли

6

Гершвин, Джордж (1898–1937) – американский композитор, использовавший в своей музыке элементы джаза и негритянского фольклора, автор оперы «Порги и Бесс» и «Рапсодии в блюзовых тонах».