Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

Смеющийся, чуть ли не носом водя по страницам будущей энциклопедии.

      Я только и могла, что протянуть:

      – Э-э-э…

      – Просто то, что я узнал от бокки-с-фонарями, касается и Карла, и господина Анте, и будет лучше, если мы сразу проведем общее собрание, – пояснил Дахху и педантично поправил вязаную шапочку.

      – Ну, э-э-э…

      – Понимаю, что ты спешишь поделиться со мной новостями, – он вел себя так, будто разговаривал с неразумной пятиклашкой, – И да, я тоже не откажусь обладать информацией о том, что происходило в эти дни, но работа – работа прежде всего. Надеюсь, вы не расстроились, что я сразу заговорил о «Доронахе»? Неловко вышло, да? – он нахмурился, такой серьезный, интеллигентный и отчужденный, что хоть плачь.

      Я потрясла головой. Да так сильно, что фальшивый нос чуть не отвалился.

      – Дахху, – обалдело сказала я. – Но ведь Анте Давьер – он же Теннет, я в курсе – чуть не убил тебя! Это он – шолоховский маньяк! Ты из-за него был в отключке, не из-за обряда!

      Кажется, впервые в жизни я увидела, как челюсть Дахху из Дома Смеющихся отправляется в вольное путешествие к груди друга.

      – Прости, что ты сказала? – переспросил он растерянно.

      Я вздохнула и начала очередное повествование.

      Мда. Хоть из Рамблы я и сбежала, а вот «высокое звание рассказчицы», кажется, последовало за мной.

      ***

      Смеркалось.

      От Кадии больше не было новостей.

      Мы с Дахху продолжали сидеть в лазарете. Вернее, он – лежать, погребенный под рукописями. А я – играть в парикмахера, устроившись в кресле-качалке. «Клиентом» был Марах, вдруг вообразивший, что он – птица, которая любит ласку. Я уже несколько раз разгладила все его перышки, а филин все кудахтал и кудахтал, требуя дальнейшей услады, и, стоило мне отдернуть руку, лапкой цеплялся за мое запястье. Мол, продолжай! А то не прощу!

      Дахху вздохнул и потянулся. Потом ойкнул, схватился за сердце, замер – рановато что-то начал физкультурой заниматься!

      Опять вздохнул:

      – Признаться, я в смятении.

      – Из-за чего именно? – полюбопытствовала я. – Из-за того, что Карл вызвал Зверя? Или из-за того, что хранитель Теннет деградировал?

      – Из-за всего и сразу… – кисло протянул Дахху.

      Потом он оценивающе посмотрел на меня. Почесал затылок под шапкой. И спросил тоном университетского профессора на экзамене:

      – Тинави, как ты думаешь, из чего сделаны фонари бокки?

      – Хм. Из стекла, наверное. Деревянной рамы. Ну, пара пружинок еще есть… В общем, обычные фонари.

      – А внутри?

      – Огонь.

      – Откуда у потусторонних духов огонь?

      – Да прах его знает. Они ж вроде духи огня.

      – Ниоткуда. Это не огонь, Тинави.

      Дахху торжествующе приподнялся на локтях. Глаза его сверкали, и я вдруг прониклась ощущением того, что в мою грешную жизнь сейчас припрется, незваная, еще одна тайна…

      Смеющийся улыбнулся:

      – Это искры. В фонарях бокки носят искры.

      – Искры как души? – обалдела я. – Души