Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

островки кувшинок белыми пятнами разбивали черное безмолвие водной глади. Вдалеке надрывались лягушки, в лещине на противоположном берегу зарянка упражнялась в музыкальных гаммах. Постаревшие стволы орешника скрипели и завывали на ветру.

      – А что говорят в Ведомстве? – я не удержалась от вопроса.

      – О чем?

      – Ну, о заключении Полыни. И о моем исчезновении.

      Прежде, чем ответить, Андрис выпустила несколько дымных колец:

      – Ты только не обижайся, но… Ни одна сплетня не живет больше трех дней нигде, кроме как в головах действующих лиц. Про Полынь иногда вспоминают, правда. Про тебя – нет.

      Я, конечно, обиделась. Но постаралась это подавить, еще больше уязвленная оттого, что меня такое обижает, и что Андрис это заметила.

      Ищейка поднялась и поманила меня:

      – Пойдем, покажу кое-что.

      Я послушно встала и вслед за низенькой, юркой Андрис устремилась в ядовитые пары Рокочущих рядов. Йоукли была здесь одной из тех немногих, кто не скрывал лицо. Она со знанием дела лавировала между головорезами всех мастей, и ее хорошенькая, кругленькая рожица с родинкой под правым глазом вызывала недоумение у матерых контрабандистов.

      Ищейка отвернула полог палатки, которая была еще грязнее и мрачнее, чем остальные. Мы, склонившись почти до земли, пролезли внутрь. Это был безымянный тент, внутри которого на длинных походных матах расселась целая банда горных троллей.

      Тролли резались в покер. Завидев нас, они замерли. Мне совсем не понравились их каменные лица с фиолетовым отливом и морщинами столь глубокими, что казались высеченными резцом скульптора.

      – Йоу, ребята, – сказала Андрис.

      – Здорово, – ответили тролли.

      – Вечер добрый, – сдавленно пискнула я.

      Андрис представила нас. Не берусь повторить прозвучавшие имена, так как мода у троллей странно тяготеет к согласным буквам… Сочетания типа «грвкшм» и «дцхчтк» кажутся им приятными и мелодичными. Как Андрис не сломала язык, знакомя меня со своей шайкой – ума не приложу.

      – В общем, это мой крайний выход, – объяснила она, когда мы снова вышли на улицу.

      Я нахмурилась:

      – Ты что, возьмешь королевскую тюрьму приступом?

      – Я тебя умоляю! Нет, конечно. Мы с парнями, – (это она о тех жутких троллях, видимо,) – собираемся под курган, найти Его Высочество. Королевской награды в пятьсот тысяч хватит на то, чтобы с потрохами купить одну смену тюремной стражи.

      – Но, Андрис, я не думаю, что Лиссай…

      – Жив? Я тоже не думаю. Но даже тело принца – это лучше, чем ничего.

      Вообще-то я хотела сказать, что Лиссай вряд ли под курганом, но да ладно. Может, хорошо, что она меня перебила.

      – Тролли – самые твердые ребята во вселенной, – продолжала Андрис, постепенно увлекаясь.

      Ее глаза разгорелись, будто в них фонарики зажглись – хоть целую улицу освещай:

      – Я подсчитала, какими бы кровососами не были эти тысячелетние упыри, они потратят на одного тролля столько времени, – даже если не будет сражения, просто попробуют