Вольно, генерал: Стокгольмский синдром. Шарлеманн Готье

аккуратно и внимательно, недовольный тем, что есть уже один порез.

      «На Люциане не должно быть ничего лишнего!» – думал он.

      Когда он закончил, то отпустил Люциана и приказал умыться.

      – За мной, – велел Молох.

      Свежий после бритья, Моргенштерн вытерся полотенцем и последовал за главкомом. Тот сел на кровать, раздвинув ноги, и скомандовал устроиться между них на коленях. Люциан остановился.

      – Ну уж нет! – отказался он.

      – У тебя нет выбора, – холодно произнёс Молох. – Быстро сюда, пока я опять тебе не въебал.

      – Если Вацек узнает, он убьёт меня…

      – Он уже тебе изменяет, так что заткнись и иди сюда.

      Аргумента «против» у Люциана не нашлось, и он послушно сел перед Молохом. Однако действовать он не собирался. Он убито посмотрел на главнокомандующего, поскольку вспомнил, что Венцеслав ему изменяет.

      – Щенячий взгляд на меня не действует, – строго произнес главком. – Давай, иначе я заставлю тебя.

      Люциан сглотнул и закрыл глаза. Послышался звон расстёгивающихся ремня и ширинки. Молох заткнул генералу нос и, когда тот резко открыл рот, впихнул в него свой член. Люциан гневно посмотрел на мужчину и расслабился, чтобы не подавиться. Закрыл глаза. Терпкий вкус на языке раззадоривал. После нескольких движений головы благодаря нажиму Молоха на затылок Люциан почувствовал, что возбуждается, и стал двигаться сам.

      – Вот так, молодец, – похвалил его главком.

      Люциан вздохнул бы, если бы смог, и стал двигать головой, придерживая член ладонью. Постепенно он начал ощущать, как тот наливается кровью и встаёт. Пальцами свободной руки генерал ласкал мошонку главнокомандующего.

      – Уже лучше…

      Молох запустил пальцы в волосы Моргенштерна и начал толкаться в его рот. Он всеми силами пытался держать себя в руках – стискивал зубы, закрывал глаза, старался контролировать дыхание. Сон становился явью. В принципе, всё так, как и должно быть. Если хочешь, чтобы что-то сбылось, – пошевелись для этого. Молох не только шевелился сам, но и шевелил других – и добивался нужного результата. Стоило ему увидеть отсасывающего ему Люциана, как он мигом пораскинул мозгами, как это устроить. Это не стоило большого труда: несмотря на всё, Моргенштерн был ему подвластен.

      Непонятно, нравилось ли это Люциану, но, судя по тому, что он мастурбировал, похоже, нормально.

      Оказия 7: Легион

      Стояла глубокая ночь. У Люциана пощипывало разбитую губу и саднил подбитый глаз. Генерал старался зайти тихо, чтобы не потревожить уже, возможно, спящего Венцеслава. Сначала Люциан тихонечко снял сапоги, затем – так же повесил плащ. Но неожиданно свет в большой комнате включился. Молчание царило ровно минуту.

      – Блять, опять ты с Молохом общаешься, – мрачно сообщил Венцеслав.

      Сказать, что Люциан вздрогнул, – ничего не сказать.

      – Господи, как ты меня напугал, – вскрикнул генерал. – Не пугай меня так!!!

      – Хочу и пугаю!!! – повысил голос Венцеслав. – Хер ли ты, блять, с этим ублюдком общаешься?

      – У