Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

ее.

      – Он ждет вас там, внутри.

      Они поднялись по церковным ступенькам, и небольшая толпа расступилась, давая им пройти. Все негромко приветствовали Аду, говорили принятые при трауре банальности. Тут же находились еще несколько женщин в черном, с распухшими от слез глазами.

      Ада с доктором вошли в прохладный полумрак церкви. Все скамьи были сдвинуты к стенам, чтобы освободить место для матрасов. На матрасах лежали мужчины, а между ними бесшумно двигались женщины.

      – Тяжелораненых я держу здесь – так удобней за ними наблюдать, – сообщил ей доктор. – А вон и Гаррик.

      Гаррик сидел на скамье. Увидев вошедших, поднялся. Прижатая к груди рука висела на бинте. Он захромал им навстречу, и костыль громко стучал в каменный пол.

      – Мама, я… – начал он и остановился. – Шон и папа…

      – Я приехала забрать тебя домой, Гаррик.

      Ада проговорила это быстро, вздрогнув при звуке этих двух имен.

      – Нельзя, чтобы они там лежали, их надо…

      – Прошу тебя, Гаррик. Поедем домой, – сказала Ада. – Потом об этом поговорим.

      – Мы все очень гордимся тобой, Гаррик, – сказал доктор.

      – Да, – подтвердила Ада. – Пожалуйста, Гаррик, поедем домой.

      Внутри у нее все пылало от горя, но она держала его в себе: так много скорби в столь крохотном пространстве… Она отвернулась к двери: никто не должен этого видеть. Плакать здесь, перед этими людьми, нельзя, надо поскорей вернуться в Теунис-Крааль.

      Нашлись услужливые помощники, которые поднесли вещи Гаррика к коляске. Ада подобрала вожжи.

      Всю дорогу оба молчали, пока не подъехали к спуску – внизу лежала усадьба.

      – Теперь ты хозяин Теунис-Крааля, Гаррик, – тихо проговорила Ада.

      Гаррик беспокойно заерзал на сиденье рядом с ней. Он не хотел этого, не хотел и ордена. Он хотел только Шона.

      21

      – Надеюсь, ты не против, что я пришла, – сказала Анна, – мне надо с тобой поговорить.

      – Нет, конечно. Я рад, что ты пришла. Честное слово, я очень рад! – горячо уверял ее Гаррик. – Так приятно снова увидеть тебя, Анна. Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы пошли на войну.

      – Да, я знаю… и так много, так много всего случилось. И с моим папой, и с твоим. И… и Шон.

      Она на минутку замолчала.

      – Ох, Гаррик, я до сих пор не могу поверить. Все говорят, говорят, а я не могу поверить. Он был такой… в нем было столько жизни.

      – Да, – отозвался Гаррик, – в нем было много жизни.

      – В тот вечер, когда вы отправлялись, он говорил о смерти. А я раньше никогда и не думала о ней. – Словно в недоумении, Анна покачала головой. – И подумать не могла, что с ним может случиться такое. О Гарри, что же мне теперь делать?

      Гаррик посмотрел Анне в глаза. Анне, которую он любит, Анне, которая принадлежала Шону. Но Шон ведь погиб. У него в голове мелькнула одна мысль, еще не облекшаяся в слова, но достаточно ясная, чтобы он почувствовал угрызения совести. Он попытался прогнать эту мысль.

      – О Гарри! Что же мне делать?

      Она