Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

– что? Скажешь, что мы хотим пожениться, и все.

      Гаррик все-таки не решался.

      – Давай же, – прошептала Анна, легонько подталкивая его к двери в ризницу.

      – Пошли вместе, – сказал Гаррик. – Я не знаю, что говорить.

      Тощий священник за дверью поднял голову, поверх очков в железной оправе посмотрел на мнущуюся в дверях робкую парочку и захлопнул лежащую перед ним на столе книгу.

      – Мы хотим пожениться, – сказал Гаррик и покраснел как помидор.

      – Ну что ж, – суховато отозвался священник, – вы явились именно туда, куда надо. Заходите.

      Он был несколько удивлен срочностью заказа, и они немного об этом поспорили. Потом он послал Гаррика за особым разрешением к мировому судье. Браком он их в конце концов сочетал, но обряд прошел как-то второпях и будто понарошку. Бормотание священника звучало очень тихо, почти неслышно; трепеща, они стояли перед ним и в огромном пустом соборе чувствовали себя совсем крохотными. Свидетелями у них стали две пожилые прихожанки, которые зашли в церковь помолиться: весь обряд они простояли с радостными лицами, а потом обе расцеловали Анну, а священник пожал Гаррику руку.

      И вот наконец новобрачные вышли на солнечный свет. Голуби все так же с гордым видом расхаживали по газонам, а по улице трусил запряженный в дребезжащий фургон мул, которым правил темнокожий возница; он что-то напевал и время от времени щелкал хлыстом. Создавалось впечатление, будто ничего особенного и не случилось.

      – Мы поженились, – с сомнением проговорил Гаррик.

      – Да, – не стала с ним спорить Анна, хотя по голосу ее можно было понять, что она тоже в это не очень-то верит.

      Бок о бок они зашагали обратно в гостиницу. По пути оба молчали и не притрагивались друг к другу.

      Багаж им доставили в номер, а лошадей отправили на конюшню. Гаррик расписался в журнале, и портье улыбнулся:

      – Я поместил вас в двенадцатый, сэр, это у нас люкс для молодоженов.

      Он едва заметно подмигнул, и смущенный Гаррик промямлил в ответ что-то невнятное.

      После обеда, превосходного кстати, Анна поднялась в номер, а Гаррик остался в комнате отдыха выпить кофе. Миновал чуть ли не целый час, когда он набрался храбрости и отправился к ней. Пройдя через гостиную к двери спальни, он нерешительно постоял и вошел. Анна лежала в кровати. Натянув одеяло до самого подбородка, она смотрела на него своими загадочными кошачьими глазами.

      – Твоя ночная рубашка в ванной на столе, – сообщила Анна.

      – Спасибо, – ответил Гаррик.

      Проходя через комнату, он задел деревяшкой стул. Закрыв за собой дверь, быстро разделся догола, наклонился над ванной и сполоснул лицо. Вытершись, через голову надел рубашку и вернулся в спальню. Анна лежала, отвернувшись к стенке. По подушке разметались лоснящиеся в свете лампы волосы.

      Гаррик присел на краешек стула. Подняв ночную рубашку выше колена, расстегнул ремни протеза, осторожно положил его рядом со стулом и обеими руками помассировал культю. Она затекла и ничего не чувствовала. Тихонько заскрипела кровать, и он поднял голову. Анна подсматривала, изумленно уставившись