Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

земля свободна от долгов. И лошади есть, можно продать в случае чего.

      – Тогда в чем же дело? Пожалуйста, скажи мне.

      Теперь она твердо знала, что сделает. Обманывать не станет, уже поздно. Расскажет ему всю правду, и эта правда вряд ли будет иметь для него значение, она это знала. Ну разве что самую малость, но это не помешает ей получить то, что она хочет. А она хочет быть богатой, и еще она хочет, чтобы у ребенка, которого она носит под сердцем, был отец.

      – Гарри, у меня будет ребенок.

      Подбородок Гаррика дернулся, у него перехватило дыхание.

      – Ребенок?

      – Да, Гаррик. Я беременна.

      – От кого? От Шона?

      – Да, Гаррик. У меня будет ребенок Шона.

      – Откуда ты знаешь? Ты уверена?

      – Да, я уверена.

      Гаррик выбрался из кресла и захромал по веранде. Остановившись у перил, схватился за них здоровой рукой; другая все еще висела на перевязи. Стоя спиной к Анне, он смотрел вдаль, туда, где за лужайками Теунис-Крааля поднимался заросший редколесьем склон.

      Ребенок Шона. Эта мысль ошеломила его. Он знал, что Шон и Анна занимались этим. Шон сам ему рассказал, и Гаррик не обиделся, не разозлился. Ревновал, конечно, но совсем немножко, ведь Шон ничего от него не скрыл, рассказал ему все, значит Гаррик и сам в этом как бы участвовал. Но ребенок! Ребенок Шона.

      Не сразу, исподволь до него дошел полный смысл того, что он только что узнал. Ребенок Шона – это же частичка его брата, та частичка, которая не погибла под копьями зулусов. Значит, он не совсем потерял Шона. А Анна… ей нужен для ее ребенка отец; невозможно представить, чтобы она хотя бы еще месяц прожила без мужа. И он тогда мог бы получить обоих, и частичку брата, и Анну – все, что он любил в этом мире. И Шон, и Анна. Она должна за него выйти, у нее нет другого выхода. Охваченный ликованием, он повернулся к ней:

      – И что ты будешь делать, Анна? – В ее ответе он был уверен. – Шон погиб. Что будешь делать?

      – Не знаю.

      – Ребенка тебе иметь нельзя. Он будет незаконнорожденный.

      Услышав это слово, она вздрогнула, и это от него не укрылось. Он был абсолютно уверен, что́ она в конце концов скажет.

      – Придется уехать… куда-нибудь подальше… в Порт-Наталь.

      Говорила она без всякого выражения. Лицо было спокойно, она знала, что он скажет.

      – Скоро уеду, – повторила она. – Не пропаду. Что-нибудь придумаю.

      Гаррик слушал, не отрывая от нее взгляда. Маленькая головка на широких для девушки плечах, остренький подбородок, кривоватые зубки, хотя вполне беленькие, – для него она имела манящую привлекательность, несмотря на что-то кошачье во взгляде.

      – Я люблю тебя, Анна, – сказал он. – Ты же знаешь это, правда?

      Она неторопливо кивнула, волосы колыхнулись на ее плечах, и взгляд кошачьих глазок удовлетворенно смягчился.

      – Да, Гаррик, я это знаю.

      – Пойдешь за меня замуж? – задыхаясь, проговорил он.

      – А ты возьмешь меня такую? С ребенком Шона? – спросила она, хотя была уверена: куда он денется.

      – Я