Ютланд, брат Придона. Юрий Никитин

над нею больше власти, чем она позволит! Вообще не должен иметь власти…

      Ютланд медленно переходил от дерева к дереву, в руке дубинка, другой отводит от лица ветви. Мелизенда затаилась в ямке под огромным упавшим деревом, согнувшись в три погибели, а над ней возник хорт и предостерегающе оскалил зубы. Конь еще дальше, неподвижный, словно причудливо раскоряченное дерево с вросшими в землю ветвями, но в отличие от деревьев даже не раскачивается под порывами внезапного ветра.

      С высоты донесся скрипучий крик, жуткий, полный голодной ярости. Мелизенда затряслась, ее помимо воли скрючило в комок, а Ютланд, оглянувшись, сказал тихим голосом:

      – Не двигайся.

      – Я даже не дышу, – прошептала она.

      – И не чешись, – напомнил он. – Принцессы не чешутся.

      Она зло оскалила зубки, но смолчала, сейчас этот мальчишка выглядит мужчиной, суров и уверен, взгляд прямой, брови сдвинуты, весь в готовности к схватке.

      Голодный вой раздался ближе, Ютланд вышел из-за дерева и выпрямился в полный рост. Мелизенда замерла, а напротив Ютланда раздвинулись темные кусты, на залитую лунным светом поляну из черноты вышел громадный волк.

      Он и выглядел как сама тьма, только белые зубы блестят да раскрытая пасть похожа на ковш с раскаленными углями, а Ютланд перед ним совсем мальчишка…

      Волк прыгнул, Ютланд чуть сдвинулся в сторону. Мелизенда успела увидеть его вытянутые навстречу зверю руки, чересчур тонкие, чтобы остановить.

      Оба упали, покатились, Ютланд обхватил чудовище, так они докатились до дерева и уперлись в ствол. Гарчание быстро перешло в хрип, Ютланд поднялся, отряхнул ладони и проговорил слегка задыхающимся голосом:

      – Больше не побеспокоят…

      Она вскрикнула, не веря в случившееся:

      – Но их много! Еще воют…

      – Это был вожак, – объяснил он. – Стая без вожака либо разбредается, либо начнет выбирать другого.

      – А если другой…

      – Это будет не сегодня, – оборвал он. – Ты спать собираешься?

      Она хотела сказать, что после такого не заснешь, но он выглядит слишком уж надменным и заносчивым, и сказала с пренебрежением:

      – Ну конечно! А что ты так долго возился? Подумаешь, какой-то полудохлый волк…

      – Тогда ужинаем, – сказал он таким непререкаемым голосом, что она ощутила желание прибить его на месте, – и спим. Хорт и конь посторожат.

      – А они что, – съязвила она, – еще и никогда не спят?

      Он отмахнулся от ее вопроса, как от назойливой мухи, взялся за прут с нанизанным ломтиком мяса. Она ощутила одуряюще ароматный запах и, чтобы не ронять достоинство принцессы, поспешила закрыть глаза и сделать вид, что уже спит.

      Ютланд проснулся на рассвете, свежий, бодрый и сразу настороженный, как чуткий зверь. Везде тихо, в ветвях дерева вовсю горланят хорошо выспавшиеся птицы, по стволу пробежала, часто цокая коготками, крупная белка с орехом за щекой.

      Мелизенда лежит у самого костра, свернувшись в клубочек, маленькая и жалобная, совсем не та надменная и тупая дура, что донимала его вчера придирками.