Хмель свободы. Игорь Болгарин

не погас огонек керосиновой лампы.

      Его встретили крестные Вадима, что принимали младенца после купели. Они встревоженно глядели на хмурого Махно, на его маузер, словно и в самом деле были в чем-то виноваты.

      – Здорово, кумы! – бросил Нестор. – И не думайте, шо я не знаю, как вы Вадима хрестылы… Моя Настя, случаем, не у вас?

      – Ни, – замотали головами селяне. – Нема!

      – Не брешете?

      – Та хай Господь нас покарае, – разом перекрестились они.

      Убедившись, что ему не врут, Махно снова вскочил на лошадь, по бокам которой стекала пена.

      Селяне смотрели ему вслед. Прислушивались к торопливо удаляющемуся конскому топоту.

      А Махно вскоре уже входил в хату Насти, где его встретила теща.

      – Нестор? Заходь!..

      Но выражение ее лица изменилось, едва она увидела состояние зятя.

      – Шось з Настей? – обмерла она.

      – Мамо Дуся, може, вы шо-то знаете… де ваша дочка?

      И тут же понял, что теща ничего не знает. Повернулся, вышел во двор к тяжело дышащей лошади. Та косила испуганным глазом и пятилась от него, как от смерти.

      Тетя Дуся выскочила следом, схватилась за сердце.

      – Нестор, шо скоилось? Куды ты подивав Настю?.. Не мовчи, Нестор!

      – Ничего не знаю.

      – Знаеш, Нестор! Скажы!

      Махно молча взобрался на лошадь. На этот раз уже тяжело, неуклюже: оба вымотались – и человек, и животное. Выехал на улицу. Весенняя темнота легкая: далеко просматривались ряды белых хаток.

      За ним с криком и воем бежала простоволосая, растрепанная тетя Дуся:

      – Нестор, шо ты з моею Настей зробыв? Куды ты мою доньку подивав, каторжнык чортив!..

      Но Махно уже был на дальнем краю села…

      Поздним вечером в зале коммуны, освещенном двумя керосиновыми лампами, он застал и Щуся, и Сашка Лепетченка, и Каретникова. Следом бежал Степан с горестным лицом. Хотел доложить, что лошадь тут же пала.

      Махно подлетел к Федосу, схватил его за грудки:

      – Федос, где Настя? Где Вадим?

      – Та ты шо, Нестор? – развел руками, не сопротивляясь, Щусь. – Мы ж з хлопцами в колонию наведались… два воза добра привезли.

      – Я не о том! Я спрашиваю, где Настя? Где сынок мой Вадим?

      – Так она ж давно, бабы говорили, собиралась из коммуны выйти, – почти шепотом, проникновенно ответил Щусь. – Не нравилось Насте в коммуне… а тебе боялась сказать, от и скрылась куда-то…

      – Брешешь! Не могла она от меня тайно сбежать Не могла!

      – То ж баба, Нестор! У нее другая голова. Для нее наша анархия як козе барабан. Она наших идей не восприймает… Я правильно кажу, хлопцы?

      Несколько черногвардейцев утвердительно закивали, отвечали вразнобой.

      – Баба, шо з неи взять!

      – Знайдеться со временем!

      – Вернеться!..

      Махно отпустил Щуся и еще раз пристально вгляделся в лица хлопцев. Неожиданно схватился за рукоять маузера, стал выдергивать его из тяжелой деревянной кобуры.

      – Брешете! Знаете, где она! Сговорились! Куда дели?

      Товарищи