Гуляйполе. Игорь Болгарин

шик английской моды в Гуляйполе.

      – Хто там грюкае? – донесся сонный голос прислуги.

      – До пана Кернера с завода, от майстера Суленки, – скучным голосом ответил Махно. – На вагранке рабочий обгорив. Дохтора надо: помре…

      Распахнулась дверь. Прислуга средних лет, украинка, одетая в длинный халат, полупричесанная, разглядев разукрашенные лица незваных гостей и направленный на нее пистолет, ахнула и без чувств прислонилась к стене. Федос успел выхватить из ее рук керосиновую лампу.

      Калашник сунул в рот онемевшей женщины кляп, связал за спиной руки и усадил на пол под лестницей.

      – Наталка, кто там пришел? – услышав возню в прихожей, забеспокоился хозяин. И, не дождавшись ответа, Кернер сбежал вниз по лестнице.

      Спустя минуту заводчик очутился в своем кабинете, рядом дрожала его лишившаяся дара речи жена. Супруги испуганно глядели на Махно и его хлопцев.

      Лица ночных гостей были черны, кожушки и свитки надеты наизнанку, револьвер в руках самого низкорослого налетчика покачивается как бы в раздумье: то ли выстрелить, то ли погодить.

      – Великодушно звиняйте, шо потревожили вас серед ночи. Но я не сбрехал. Вашему рабочему Сыромятнику, шо мисяць назад пострадав на вагранци, и правда нужен дохтор. А без грошей дохтор чогось не хоче лечить. И ще нужна помощь Калиберди, Юницкому, вашему кучеру Королю, ще Трегубову, Зайченко… Не стану всех перечислять, бо нема времени. – Махно произносил свою речь наигранно ленивым голосом, совершенно не похожим на его собственный. – Мы без злости до вас прийшлы. Если вы по-доброму, то и мы по-доброму. Поспособствуйте грошыма на прожитие и на дохторов бедному люду… – И так как Кернер все еще колебался, Нестор сиплым полушепотом добавил: – Тилькы, пожалуйста, поскорее думайте, бо времени нема. И доброта у нас уже от-от кончится.

      И он стал медленно взводить курок.

      Кернер достал из ящика стола пачку банкнот, в основном червонцев:

      – Здесь четыреста двадцать рублей.

      – Мало. У вас же не якась там задрипана гончарня, а завод.

      – Больше я дома не держу… Вам не мешало бы знать, что серьезные люди хранят деньги в банках, в акциях… Больше нету, можете искать.

      Махно обвел взглядом кабинет. Здесь столько шкафов, шкафчиков, этажерок, картин в рамах, толстых книг в золоченых переплетах!.. До утра искать!

      – Мало! – повторил он, наводя револьвер на Кернера.

      Заводчик достал пятифунтовый слиток серебра, положил его сверху на пачку банкнот.

      – Это не деньги, но… Хотел заказать себе серебряный прибор. Рублей на сто пятьдесят потянет… Это все. Действительно – все.

      Федос взвесил слиток на ладони и удовлетворенно спрятал его за пазухой.

      – Ну, добре, – сказал Махно без всякой, впрочем, доброты в голосе. – Трошки помоглы, конечно. Но дуже мало. – И добавил выразительно: – Бувайте… пока шо… здоровеньки. – У двери обернулся, оскалил зубы: – Можете, конечно, крик поднимать, полицию вызывать. Дело ваше. Но я лично не советую. Лучше не надо.

      И гости исчезли…

      Кернер