Гуляйполе. Игорь Болгарин

требовала и нового расширения, которое, однажды начавшись, уже не могло остановиться, потому что вместе с новыми землями приобретались и враги. Увы, идея географического расширения, превратившая Московию в великую империю, вошедшая в плоть и кровь народа, прежде всего верхов, эта идея сыграет с русскими злую игру в начале двадцатого века, когда следовало бы обратить взгляд не вширь, а вглубь, заняться обустройством своей, уже и так необъятной земли. Пришло время, когда нужно было понять, что судьбу народа теперь решает не меч, но собственное богатство, внутреннее единение и… Образование! Наука! Техника! Культура!

      Но кто мог тогда предвидеть далекое будущее? Кто? Шло сражение за право выстоять, утвердиться.

      Екатерининские полководцы и солдаты, и среди них двадцатисемилетний подполковник Кутузов, в тяжелейших боях выбили турок из Крыма. Татарам же и их ханам сохранили не только жизнь, но также имущество и привилегии. Кстати, Михаил Илларионович, наш исторический герой, получивший близ Алушты тяжелейшее ранение в голову, ведет свой род, с одной стороны, от «выехавшего из немец честного мужа именем Гаврила», а с другой – от татарина Саиб-Булата, принявшего по крещении имя Симеон. Симеон Бекбулатович был видный вельможа при дворе Ивана Грозного…

      Всех принимала под свою руку православная Россия, растущей мощью привлекавшая энергичных, деятельных служак и с Запада, и с Востока. Империя делала из них людей державных, щедро награждала и продвигала.

      Бывшее Дикое Поле, теперь уже мирный край, назвали Новороссией. В отличие от собственно Украины, точнее, Малороссии, жители которой, степенные, трудолюбивые, певучие землепашцы, сохраняли, несмотря на недавнее засилье польских панов, литовских князей, татарских мурз и прочих «хозяев», тягу к воле и поэтические дедовские предания. Они-то вместе с русскими и стали главными насельниками новых российских пространств. Спасаясь от малоземелья и новых панов – царских чиновников и помещиков, насаждающих и в Малороссии, и в Новороссии крепостное право, они уходили дальше и дальше, в глубь бывшего Дикого Поля. На медлительных волах везли поклажу, а в душах уносили жалостливые песни про «крипаччину», «панщину» – крестьянское подневолье, которое заставляло гнуть спину вначале на польских, а потом на других панов.

      В нашему сели лыхый пан,

      Горе людям, горе й нам…

      Заполнив завоеванные Московией огромные пространства, смешавшись с переселенцами из Центральной России, жители Новороссии приняли и новый, смешанный русско-украинский язык – суржик (в буквальном смысле суржиком называют смесь ржи с пшеницей). Впрочем, здесь не только родился язык, но возник и особый характер свободолюбия, замешенный на свойственной россиянам буйной, взрывной непокорности.

      Русских и украинских земледельцев не хватало для заселения Дикого Поля. Одними из первых в Новороссии появились сербы, бежавшие от османского ига. Они образовали здесь даже два края, впоследствии ставшие уездами: