Обезьянья лапа. Уильям Джейкобс

перьях

      Мистер Джобсон проснулся в воскресном, хорошем настроении. В полусне он слышал, как вставала миссис Джобсон и в полусознательном состоянии занял порядочную часть освободившейся территории. Он потянулся и зевнул, а затем стал искать брюки.

      Он был аккуратным человеком, и каждую ночь в течение более двадцати лет вешал их на медный шарик кровати со своей стороны. Туда же он повесил их и вчера, но сегодня их не было на обычном месте. Они исчезли вместе с красными подтяжками, которым исполнилось не более и не менее как десять лет. Вместо этого на стуле, стоявшем в ногах кровати, лежал комплект одежды, который заставил его содрогнуться. Дрожащими руками перевернул он черный фрак, белый жилет и светлые клетчатые брюки. Белая рубашка, воротничок и галстук дополняли этот наряд, и в довершение отчаяния он увидел на своей картонке около стула высокий блестящий цилиндр.

      Мистер Джобсон стоял перед этим великолепием, слабо улыбаясь и рассеянно поглаживая свой щетинистый подбородок.

      – Они решили пошутить надо мной, – пробормотал он. – Хотели сделать из меня чучело. Но куда же делось моё платье?

      Обойдя следующую комнату, он почувствовал беспокойство и, украдкой спустившись вниз, пробрался в лавку.

      – О, боже, Альф! – послышался голос. – Что ты тут делаешь?

      Мистер Джобсон обернулся и увидел стоявшую в дверях жену.

      – Я ищу свою одежду, мать, – отрывисто проговорил он.

      – Одежду? – сказала миссис Джобсон, стараясь придать своим словам равнодушный тон. – Да ведь она же на стуле.

      – Я подразумеваю одежду, достойную христианина, т. е. зеленщика, – ответил мистер Джобсон, повышая голос.

      – Это маленький сюрприз тебе, дорогой, – сказала жена. – Я, Берт, Глэдис и Доротея долго копили на это деньги.

      – Это очень мило с вашей стороны, но… – Мистер Джобсон кашлянул. – Дело, во-первых, в воротничке, мать. Я не надевал его более двадцати лет.

      – Как тебе не стыдно! – воскликнула жена. – Я уверена, что не найти другого порядочного купца, обматывающего свою шею платком.

      – Может быть, у них не такая нежная кожа, как моя, – настаивал мистер Джобсон, – а, во-вторых, вообрази меня в цилиндре. Да я буду посмешищем всего местечка.

      – Ерунда! – сказала миссис Джобсон. – Это только простонародье будет смеяться, а на них не очень-то обращают внимание.

      Мистер Джобсон вздохнул.

      С тех пор как Глэдис и Доротея достигли того возраста, когда становятся предметом интереса молодых людей, неприятности на почве его костюма становились всё более и более частыми. Он приоткрыл штору и загляделся на залитую солнцем улицу, затем повернулся к мятой постели. Гул голосов, доносившийся снизу, ясно говорил, что заговорщики ожидают его дальнейших поступков.

      Наконец, он оделся и стоял, как ягнёнок, пока миссис Джобсон прилаживала ему воротник.

      – Берт хотел взять повыше, – заметила она, – но я решила, что для первого раза достаточно будет и такого.

      – Хотел, чтобы он закрывал мне рот, – сказал несчастный мистер