Женевьева спасает Париж. Книга первая. Екатерина Нигматулина

слышно, что ответа на свои возмущения она не ждет, поэтому Марион послушно удивилась и покачала головой, а бабушка первый раз внимательно взглянула на внучку.

      – Ты что такая хмурая? Замучил тебя этот крепкозадый изверг?

      Честь называться «крепкозадым извергом» получил прево Гильдии лодочников Шарль Феррон, у которого, справедливости ради нужно заметить, с упругостью бедер действительно все было в порядке, не даром же он тратил столько времени на пробежки, спортзал и личного тренера. Поговаривали, что на это у него уходит гораздо больше времени, чем на решение насущных проблем Парижа.

      – Бабушка, у меня для тебя еще одна новость про Кати, – Марион улыбнулась и покачала головой. – Ее прошение одобрили и дают пустующий пост мадам Денеф, которая решила удалиться на покой, не выдержав скорости изменений.

      Манон замерла на секунду, громко и отчетливо сказала нецензурное слово и, не выключив телевизор и поцеловав внучку, направилась на кухню, бормоча что-то про шоколадный пирог.

      Первый раз Марион с бабушкой испекли гато-о-шоколя через год после того, как умерла мама. Учились все вместе, ни она, ни сестра, ни бабушка понятия не имели, ни как печь, ни как жить дальше. Пришлось осваивать обе науки одновременно. Манон часто говорила, что шоколад решает самые неразрешимые проблемы, а депрессии и прочие невротические состояния портят кожу лица и качество жизни. С тех пор, получали ли девочки плохие оценки в школе, расставались ли, рыдая, со своими молодыми людьми или просто на них находила тоска, Манон доставала большую жестяную банку, где она хранила лучший семидесятипроцентный мадагаскарский шоколад, купленный в африканской лавке на углу, и они пекли гато-о-шоколя. Гато-о-шоколя не подвел ни разу, всегда творил чудеса. Марион последовала за бабушкой.

      Кусок шоколада, похожий на отвалившуюся часть скалы, уже лежал на клетчатой скатерти кухонного стола. Марион и бабушка вместе пытались его расколоть.

      – Твоя сестра дура, – Манон что было сил ударила тяжелым тупым ножом по шоколаду, и тот разлетелся на маленькие кусочки. – Любить мы ее все равно будем, что ж делать, конечно, но факт остается фактом: подобные решения принимаются не от большого ума, – она задумалась. – Хотя за могилой моей теперь будет вечный уход, что тоже безусловно плюс. Все, это мы больше не обсуждаем, – вдруг отрезала она, заметив, что Марион хотела что-то возразить. – Марион, тыковка моя, что за круги под глазами? Ты что, не спишь совсем?

      – Столько работы сейчас в Гильдии, бабуль, ужас! Штат сократили до минимума, все экономят непонятно на что. Мы с моей напарницей остались вдвоем на всех бессмертных. Представляешь?! На всех бессмертных! Вот и крутимся как белки в колесе.

      – Форменное безобразие, я с этим вашим Ферроном еще поговорю! – Манон аккуратно собирала раскрошенный шоколад в миску. – Изверг, задница красивая, но изверг. Спать, крошка, нужно, спать, выспаться. Восемь часов здорового сна в день.

      Марион