Мужик и камень. Анна Александровская

изначально: раз уж любят – то и

      летают, а не любят – да и пёс с ними, других найдем, кому

      приглянемся! Зато сразу видно: любит она или притворяться

      вздумала. Т-хе! – Журкин покрутил перед собой кружку. – Этого я

      еще ни в одной стране не видывал. Только тут! Особенный у вас

      городок.

      – «Женщины у нас тут привлекательные», – недовольно

      буркнул Гомозов и потупился. – Бабы, как бабы! Все одно. Ну,

      подумаешь, летают! Что в том такого? Да только нет среди них

      святых! Летать научатся – ходить разучатся, не полагаешь?

      Святые… Тоже мне! Я бы сказал тебе, кто они! – он вдруг подался

      вперед и гаркнул: – А, впрочем, что мне мешает?! Что мешает?! Да

      и скажу! Скажу, кто они! Они… они…

      – Нет, дорогой друг! Не продолжай! – перебил испуганно

      Журкин, озираясь по сторонам. – Так нельзя! Ну, может, они и не

      совсем святые, – чуть тише заговорил он. – Но скажи-ка мне

      лучше, кто из нас тут есть святой? Однако, мне кажется, что они

      чище нас. Чище и добрее. От них ласковым веет. А теперь –

      посмотри на нас. Что в нас есть? Что увидел?! Ну, ладно, ладно, не

      хмурь так брови! Оглянись-ка лучше по сторонам, и посмотри: они

      же не соответствуют тому, как ты нападаешь на них! Посмотри, как

      улыбаются! Как смотрят! Пусть и не святые, но они же женщины.

      Чем они хуже нас? Вполне порядочные и прилич…

      – Нет, Гриша! Э-нто ты сейчас ошибаешься! – указательный

      палац Гомозова недоверчиво маячил перед самым носом Григория

      Журкина. – Это они только с виду приличные! Ты на внешность-

      то не купись! Змея-то шкурку скинет! А они все! У этих змей всегда

      все по схеме! Вначале – потакают тебе во всем, решения твоего не

      оспорят, делают вид, что увлечены тобой, интересы твои уважают.

      Да только потом – перетянут тебе шею, да и начнут твои моозги

      мукой присыпать! Я их прямо-таки насквозь вижу! Вон, посмотри

      повнимательнее – у каждой мешок за спиной с мукой-то эдакой.

      – Ничего не вижу… – наивно вглядывался Журкин, еще не

      привыкший к особенностям города.

      – А некоторые, что похитрее, – не унимался Гомозов. – Пыль-

      то эдакую в сумочках носят. Ты думаешь, они ей прыщики

      пачкают? Нет, мой любезный друг, они ею, пуховкой этой, нам с

      тобой мозги припудривают!

      – Кончай! – наконец, вышел из замешательства собеседник. –

      Что за шутка такая, про мешки! Я ведь готов и поверить, чудак!

      Все за спинами поклажу выглядываю! Не для того я пришел, чтобы

      бредни твои слушать!

      Журкин посмотрел вбок. Там, через два столика сидела

      парочка влюбленных. Гомозов уловил взгляд приятеля.

      – А эти! – уцепился за нечастных Филолет Степанович – Эти!

      Посмотри на них! До чего противно! Тьфу! Видеть их не могу! – он

      с отвращением поморщился, помолчал секунду и тяжело вздохнул.

      – Счастье-то оно… сейчас только счастье.