Мужик и камень. Анна Александровская

И даже при встрече со «слабодушными», (а их было

      видно сразу, ведь они не касались земли), он не торопился, как

      прежде, а наоборот – замедлял шаг, ставя перед собой задачу

      ценного наблюдения за этой мезгой общества. Теперь Гомозов

      всецело ощущал необычайный духовный трепет, свое внутреннее

      превосходство, верх, над безвольными, заполонившими город,

      ватноумными существами.

      ***

      В понедельник на свой законный трудовой пост Филолет

      Степанович пришел привычно, без опоздания. В его кабинете на

      столе уже красовалась новая папочка с очередными заданиями. На

      сей раз она была чуточку толще завсегдашней, ибо все

      добропорядочные начальники, судя по особенностям потенциала

      своих работников, заботятся о том, чтобы те не заскучали без дела.

      Похоже, снова задержусь, – подумал Гомозов, и, не медля ни

      секунды, принялся за бумажную волокиту.

      К своему удивлению закончил вовремя, возможно это хорошие

      выходные давали о себе знать. После того, как он отнес папку

      начальству, можно было со спокойной совестью поспешить домой.

      Гомозов глянул на часы – как раз в скором времени должен идти

      рейс социального автобуса. Филолет Степанович сорвал с крючка

      свой сюртук, быстро набросил его на плечи, собирать свою

      рабочую сумку не стал (вроде бы ничего не выкладывал, некогда

      было), просто схватил ее и бросился со всех ног вон из помещения.

      Так и есть – автобус уже приближался к остановке.

      Когда дверки открылись, Филолет Степанович сделал

      широкий прыжок и мгновенно оказался в салоне транспорта.

      Дверки закрылись, автобус тронулся. Сдавленный воздух,

      пропитанный мириадой скромных запахов, ударил в ноздри и на

      втором вздохе сделался невесомым и привычным. Вальяжно

      колыхающиеся ремни на поручнях не предвещали беды, как вдруг

      послышался грубый монотонный голос женщины-контролера:

      – Передаем за проезд! – голос, суровые колебания которого,

      словно топором рубили застойные толщи воздушных молекул в

      сдавленной атмосфере транспорта, и Гомозов открыл свою сумку и

      принялся нервно в ней швырять, отыскивая кошель, в котором

      лежал проездной.

      Но вот незадача – кошелька не находилось! Неужели оставил

      на работе? Вот ещё! Не может быть! Исключено! Так, так… Ходил

      на обед, а после? Я все же ходил на обед, – думал он. – А после?

      После – положил кошелек в ящик? Да, да, так и было. Положил

      кошелек в ящик. Возможно, по какой-то глупой привычке положил

      кошелек в ящик!

      – За проезд передаем! – не давал сосредоточиться

      требовательный неженоподобный контральто. – Мужчина, это я

      вам! Вам говорю! – кондуктор кивнула округлостью подбородка в

      сторону Филолета Степановича.

      Выходит, забыл! Забыл! Забыл в ящике! Наконец-то сложилась

      цепочка