Мужик и камень. Анна Александровская

В час. В

      кафе Ливерпуль. Заодно и отзавтракаем по-хорошему, – отчетливо

      прохрипел голос Гриши Журкина.

      – В час? Отзавтракаем?

      – Так выходной же! Я к двенадцати только проснусь. Ей Богу,

      что за глупые вопросы! Завтра в час!

      На улицах города было оживленно. Сегодня, в субботу,

      выдалась прекрасная солнечная погода, поэтому гуляющих и в

      самом деле было несчетное количество. Прохожие прогуливались

      неспешной уверенной поступью по брусчатке одной из

      центральных улиц. Среди гуляющих раз от раза попадались и

      летящие влюбленные. Гомозов старался их не замечать, но это

      получалось неважно. Спустя каких-то пять-шесть минут подобной

      прогулки в нем появилось раздражение, которое с каждым шагом

      только накипало и увеличивалось, затвердевая крепкой коррозией

      на его настроении. Он шел и чуть ли не плевал в сторону

      раздражителей его нервной системы, одно только удивление –

      откуда сегодня хватало ему сил на негодование подобного вида.

      Кафе находилось на Перехоодной улице.

      За третьим от входа столиком Филолета Степановича уже

      поджидал Журкин. Увидев своего старого товарища, он тут же

      сорвался с места и бросился обнимать Гомозова, добротно

      постукивая при этом ладонью по его широкой спине. Только позже

      Филолет Степанович заметил, что глаза у Журкина покраснели, как

      краснеют обычно у людей, которые вот-вот не расплакались.

      Неужто расчувствовался? – поразмыслил Филолет Степанович,

      смутившись.

      – Ну, как жизнь? Как поживаешь?! Теперь рассказывай! –

      начал, наконец, Журкин, расцепив дружеские объятья. –

      Рассказывай! Чем живешь, как живешь, чего нового?! Эх, как же

      давно мы с тобой не виделись! Сколько лет прошло! Сколько лет

      прошло!!! Там уж, наверное, все поувольнялись!

      – Да, многие. А я так и живу, Гриш. Все по-старому. Почти

      ничего и не изменилось, – пожимая плечами ответил Филолет

      Степанович.

      – Да, ну! Прямо таки ничего?

      – Ничего. Живу все там же, работаю всё там же… Думал вот

      машину покупать – передумал… Получается, все как было – так и

      осталось.

      – А как же на личном? Семью не завел? Жениться не

      собираешься? У вас тут, я гляжу, любопытный городок…

      – Да, что ты! Не выдумывай! – пресек Гомозов, покривив

      ртом. – Что за глупости, Гриша. Жениться… Да и город у нас

      совершенно обычный!

      – А что такого? Что дурного я спросил?! Подумаешь,

      жениться. Чего испугался, будто мальчишка! Скажу я тебе по

      секрету, Степаныч, что в нашем возрасте не так уж и опасна эта

      выходка. Я тут подумал, и решил куда страшнее одиночество

      вследствие этакой жизни. Если бы ты знал, как я боюсь

      одиночества…Что нашло на меня, стал бояться до сумасшествия!

      Даже сейчас. Вот прихожу домой с работы – а дома-то нет никого,

      никто