Жизнь волшебника. Александр Гордеев

из гордого Гудермеса четверо. Ну, и кто же из вас самый искусный и крутой? Пожалуй,

      вот этот – подтянутый, тонкий и дерзкий. На других и внимания не будем обращать. А этот уже и

      сам чувствует своё превосходство. Ну что ж, давай спляшем по-кавказки! Ничего не скажешь –

      быстр! А вот так можешь? Ну-ка, ну-ка! Нет, дорогой мой, отстаёшь, ох, как отстаёшь… А этот финт,

      пожалуй, и ты не знаешь. Ну, и как? Так это ваш танец, чего тут удивляться? А давай-ка ещё

      поскорее. А как тебе мой коронный номер – сдвоенный темп? Но что ж ты остановился-то? Да не

      надо мне хлопать в ладоши – сам танцуй! Говоришь, выпил много и потому задохнулся… Ну, так

      это все говорят. А на самом-то деле, сам знаешь, что плохому танцору мешает…

      К своему столику сияющий Роман возвращается под аплодисменты ресторана, но чем ближе

      подходит, тем больше усилием воли принимает прежний тусклый вид, хотя его уже как-то и не

      хочется. Ирэн демонстративно сидит спиной к эстраде, делая вид, что ничего не видела. Роман на

      ходу забирает её тарелку с пикантной котлетой.

      – Да ладно не жадничай, – говорит он ей, – видишь, муж проголодался…

      С невольными остатками грации «Тающего Кота» опускается на своё место и принимается по-

      крестьянски орудовать ложкой. Теперь Голубика уже никак на это не реагирует и Роману понятно,

      что за его выходом, она конечно же, пронаблюдала.

      Сокурсник Голубики в очках и всё том же узком галстуке всё пытается докричаться до Романа,

      чтобы сообщить, что он просмотрел третьи номера журнала «Иностранная литература» за все

      годы, но никакого Боба Блэка с его повестью «Не говори «Гоп!», так и не нашёл.

      – И не найдёшь! – с сочувственным выражением лица кричит ему Роман и обречённо махнув

      рукой, делает вид, что больше ничего не слышит.

      По дороге домой Ирэн просто шипит от возмущения, хотя в её-то положении лучше бы, конечно,

      не шипеть. Но она сдерживается, чтобы не ругаться на улице, подобно какой-нибудь склочнице-

      бабе. Впрочем, сдерживание даётся легко. Эта лезгинка сбила её с толку. Это, и впрямь, было что-

      то! Вот попробуй-ка, изучи его всего. Хотя вечер-то он ей, конечно, испортил. Так что дома она, всё

      равно, выложит ему всё!

      Однако как хорошо на воздухе после прокуренного ресторана! С неба сыплются частицы

      мягкого снега. Он и на земле лежит пуховым тонким одеялом. Хочется зачерпнуть его ладошками и

      подкинуть, чтобы пушинки-пёрышки ещё немного попарили в воздухе. Всюду снежок лежит хоть и

      рыхло, но ровно, а там, где под асфальтом проходит трасса отопления от него остаются лишь

      тёмные влажные дорожки. И пахнет здесь уже не снегом, а весенним дождём с пылью. И Голубика

      с некоторым даже неудовольствием чувствует, как её нервный огонь уходит под пепел, тем более

      что Роман ведёт себя как ни в чём не бывало, то есть как всегда внимательно и заботливо. Его

      надёжная рука всегда настороже. Так что, вскоре поведение