Тридцатая любовь Марины. Владимир Сорокин

и шлепал ресницами. Глаза его округлялись, нежная шейка тянулась из школьного воротника.

      – Пальцы, пальцы! – воскликнула Марина, клюнув ногтем исцарапанную крышку «Лиры». – Остановись. Опять путаница. Пятый, третий, первый, четвертый. Сыграй еще.

      Он повторил.

      – Теперь снова, только легче и свободней.

      Он сыграл легче и свободней.

      «Все может, если захочет. Как партия… – подумала Марина, любуясь им. – За таким вот теленочком и гонялась Хлоя по лесбосским лугам. Мой миленький дружок, лесбийский пастушок…»

      Из его кудряшек выглядывала аппетитная розовая мочка. Марина представила, как содрогнулся бы этот угловатый увалень, когда б ее губы втянули эту мочку а язык и зубы с трех сторон сжали бы ее.

      – Пауза! Пауза! Почему забываешь? Снова сыграй…

      Он вернулся к началу.

      «Интересно, есть у него волосики там или нет еще?» – подумала она и, улыбаясь, представила, как, зажав в темный угол этого испуганно пылающего бутуза, стянула бы с него штаны с трусами и настойчивыми прикосновениями заставила б напрячься растущую из пухлого паха пушечку… Опустевший школьный спортивный зал гулко разносит Олегово хныканье и Маринин горячий шепот, поднятая ушедшим классом пыль еще висит в воздухе, запертую на швабру дверь дергает шатающийся по коридору лоботряс. Олег смолкает, покоряясь угрожающим ласкам, Марина валит его на рваный кожаный мат, ее губы втягивают в себя терпко пахнущую головку, а рука властно забирает эластичные яички…

      – А теперь как, Марин Иванна?

      – Вполне, – шире улыбнулась она, обняв себя за локти. – Слушай, Олег, а у тебя подружки есть?

      Посмеиваясь, он пожал плечами:

      – Неа…

      – Почему?

      Угловато он повторил тот же жест.

      – Такой взрослый мальчик, симпатичный… – Марина подошла, потрепала его кудряшки. – Только ленивый предельно.

      – Да нет, Марин Иванна, я не ленивый…

      – Ленивый, ленивый, – ласково качала его голову Марина, чувствуя шелковистость курчавых волос. – Больше заниматься надо, больше. Ты талантливый парень. Если будешь лентяем – ни одна девочка с тобой дружить не станет.

      – Ну и не надо…

      – Как же не надо? Придет время, и будет надо…

      Она наклонилась и сильно дунула ему в ухо.

      Он захихикал, втягивая голову в плечи.

      – Лень-то матушка! – засмеялась Марина, раскачивая его. – Ладно, давай сонату. Разбирал?

      – Ага… немного, – насторожился он и со вздохом полез в ноты.

      – Трудно было?

      – Очень…

      – Не ври. Ничего там трудного нет.

      Слюнявя палец, он нашел нужную страницу посмотрел, подняв брови и приоткрыв рот.

      – Начинай.

      Неряшливые мальчишеские руки нащупали клавиши.

      «В мужчинах прежде всего отталкивают руки и ноги… – вспомнила Марина Сашину фразу. – Толстопалые руки и вонючие заскорузлые ноги…»

      Спотыкаясь, соната стала раскручивать свое мажорное кружево.

      Марина выудила из