Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан Семенов

Ну и бог с ними, важно – дело хорошее.

      ИСАЕВ уходит. ФРИВЕЙСКИЙ некоторое время сидит неподвижно, а потом начинает смеяться нервическим смехом. Так он подходит к зеркалу и долго себя рассматривает.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Все! Конец! Влип!

      На просцениуме в лучах прожекторов – ИСАЕВ и ЧЕН.

      ИСАЕВ. Здесь все для Блюхера. Это надо передать немедленно. Это – все для наших, это – победа.

      ЧЕН. За мной идет хвост. Что-то они, видимо, пронюхали.

      ИСАЕВ. Внизу – машина Ванюшина. Мы оторвемся от слежки, идем. Если мы не сможем это переправить Блюхеру – тогда лучше пулю в лоб.

      ЧЕН. Тебе не стоит мараться. Лучше я один. У нас ведь логика и сердце живут разной жизнью. Ну, до свиданья, друг. Не надо. Не ходи. Я пойду один. Передам. Не могу не передать – так точнее…

      Картина седьмая

      Тюрьма. В камере – арестованные ГЕНЕРАЛЫ. БЛЮХЕР стоит у двери молча. ПОТАПОВ входит с МОРДВИНОВЫМ. Долгая пауза.

      БЛЮХЕР. Кто знает этого человека?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Я.

      БЛЮХЕР. Кто вы?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Генерал Генштаба, профессор академии – в прошлом, ныне – продавец салата Гржимальский.

      БЛЮХЕР. Ну и как растет салатец?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Благодарю. Весьма бурно. Навоза много в наше время – оттого и салат.

      БЛЮХЕР. Откуда вы знаете этого человека?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Он воевал в моей дивизии.

      БЛЮХЕР. Когда видались в последний раз?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Осенью шестнадцатого года.

      БЛЮХЕР. Это понятно. Я спрашиваю, когда вы с ним виделись последний раз здесь, в Чите, во время общей работы в контрреволюционном подполье?

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Я не отвечаю на провокационные вопросы.

      БЛЮХЕР. Мордвинов, скажите, когда вы в последний роз передавали Гржимальскому инструкции от Гиацинтова? Молчите? Ладно. Потапов, покажите генералам показания Мордвинова.

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. У меня изъяли очки.

      БЛЮХЕР. Зачитайте ему.

      ПОТАПОВ. «Генерал Гржимальский, закончив организацию заговора, назначил день выступления офицерства на тот момент, когда один из приглашенных к Блюхеру генералов совершит акт возмездия над красным тираном».

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Великолепная юмореска.

      ГЕНЕРАЛ. Хватит! Больше сил нет. Стреляйте сразу! К чему эти издевательства? Хватит!

      БЛЮХЕР. Тише! Спокойно! Мордвинов, это вы писали?

      МОРДВИНОВ. Я отказываюсь отвечать на все вопросы.

      БЛЮХЕР. Мне можете не отвечать. Ответьте своим друзьям.

      ПОТАПОВ. Да чего вы с ними чикаетесь?..

      ГРЖИМАЛЬСКИЙ. Действительно, что вы с нами чикаетесь?

      БЛЮХЕР. Люблю военных, которые хорошо держатся. Мордвинов, вас, случаем, не принудили дать такие показания?

      ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ. Грязный чекистский фокус, господа!

      БЛЮХЕР. Мордвинов, вот вам бумага и перо. Пишите в присутствии ваших знакомых, что вас заставили дать эти показания. Виновные будут наказаны по законам военного времени. Вас отпущу немедля.

      МОРДВИНОВ садится к столу и пишет на листке бумаги.

      ПОТАПОВ.