Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан Семенов

не люди… У них глаза с отливом. В слезе. Ладно. Будь счастлив, Исаев. У тебя вон ноздри играют: для тика – рано, видно, тоже – рискач. Приходи на бега, приходи. Маша от меня ничего не принимает, так ты ей с Реганки подкинь…

      ЛЯЛЯ уходит. Появляется ФРИВЕЙСКИЙ.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Добрый вечер. Обыскался Гиацинтова. Не видели? (Подходит к окну.)

      ИСАЕВ. Нет.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Вы замечали, как грустно видеть одинокую женщину в пустом осеннем сквере?

      ИСАЕВ. Вы в трансе? Плюньте на все. Хотите, поедем к цыганам; Машенька будет петь в «Ржавом якоре».

      ФРИВЕЙСКИЙ. Цыгане погубили Пушкина.

      ИСАЕВ. Послезавтра интересные бега. У меня есть верная лошадь.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Какая именно? Верных лошадей нет.

      ИСАЕВ. Я не настолько богат, чтобы рисковать. Пари?

      ФРИВЕЙСКИЙ. На кого ставите?

      ИСАЕВ. Регана.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Сумасшедший. Это – кляча.

      ИСАЕВ. Тем не менее.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Молодых надо учить. Я принимаю пари. Три тысячи долларов вас устроит?

      ИСАЕВ. Сумма астрономическая.

      ФРИВЕЙСКИЙ. В кусты? Испугались, пташечка моя?

      ИСАЕВ. Согласен.

      Появляется ВАНЮШИН.

      ФРИВЕИСКИЙ. Утвердите наше пари, Ванюшин. Я ставлю против исаевской Реганы три тысячи. Выплата наличными немедленно.

      ВАНЮШИН. Два сумасшедших.

      ФРИВЕЙСКИЙ уходит.

      Что вы наделали? Проиграетесь в пух! Такие деньги.

      ИСАЕВ. Зато выиграю Фривейского. Иметь такого надежного человека совсем не плохо для газеты.

      ВАНЮШИН. А если, паче чаяния, выиграете – он вас возненавидит… У него таких денег нет…

      ИСАЕВ. Я – добрый… Он меня простит…

      ВАНЮШИН. Стану сегодня пить! Мерзостно мне сегодня!

      ИСАЕВ. Что-нибудь случилось?

      ВАНЮШИН. Ничего особенного. Боюсь – проиграем выигрышную партию. Я верил в то, что Меркуловы договорятся с атаманом. Начались распри… А распри в России – начало гибели.

      ИСАЕВ. Интересно, сколько надо Спиридону Дионисьевичу отступного, чтобы он свое кресло уступил?

      ВАНЮШИН. Кому? Гиацинтову? Или Фривейскому? Мелюзга кругом. Взятки берут не борзыми – просто сигаретами. Черт с ним… Будем жить, пока живется. Вообще-то расстраиваться пока рано, все решит наше наступление.

      ИСАЕВ. Скорее бы… Когда? Тянут, тянут…

      ВАНЮШИН. Видимо, скоро, потому что Гиацинтов какую-то кровь затевает.

      ИСАЕВ. Занятно. Чью же?

      ВАНЮШИН. Человеческую – чью еще. А после человеческой много людской литься начинает. Вот так и идем мы к нашей белой мечте кровавой дорогой. Ну-ка, налейте мне водки, нет-нет, в большую, в синенькую, пожалуйста.

      ИСАЕВ. Узнать бы – кого они собираются отправить к праотцам: первыми б вышли с сенсацией. Не иначе ведь кого-то из красных…

      ВАНЮШИН. Это естественно. А какая нам с вами разница в конце концов?

      Картина восьмая

      Ночь. Номер гостиницы. С улицы чуть слышно доносится протяжная японская мелодия. В кровати – спящий БЛЮХЕР.

      Чуть приоткрывается дверь, и в комнату