Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан Семенов

выгоду, если она сенсационна. А сенсация – это если друг журналиста – секретарь премьера, который сидит на всех важнейших новостях. Я должен быть предсказателем в газете, и я смогу им стать с вашей помощью.

      В кабинет входит САШЕНЬКА.

      САШЕНЬКА. Мне и там стало смертельно скучно, они перепились и теперь выясняют отношения. Ванюшин сказал Гиацинтову, что он стреляет лучше, а полковник – самый заядлый охотник на Дальнем Востоке, они чуть не подрались – так смешно. Решили немедленно ехать на заимку к Тимохе – состязаться в умении убивать.

      ИСАЕВ. К Тимохе? На Лаубихару? Они к нему ездят?

      САШЕНЬКА. Очень часто.

      ФРИВЕЙСКИЙ. Сашенька, я хочу вернуть Исаеву мой проигрыш.

      ИСАЕВ. Ого. Я, кажется, разбогател!

      ФРИВЕЙСКИЙ. Здесь три тысячи. Спокойной ночи.

      САШЕНЬКА. Браво! А мне уже сплетничали…

      ИСАЕВ. До завтра, Алекс. Спокойной ночи вам.

      ФРИВЕЙСКИЙ уходит.

      САШЕНЬКА. Что-то мне грустно в Париж уезжать… Налейте вина, Максим Максимович.

      ИСАЕВ. Пожалуйста.

      САШЕНЬКА. А что это у вас руки ледяные? Замерзли?

      ИСАЕВ. Сидел на сквозняке.

      САШЕНЬКА. Это неразумно.

      ИСАЕВ. Разум – дикий зверь, его место под лавкой.

      САШЕНЬКА. А вы мне обещали чумных показать… Так занятно…

      ИСАЕВ. Помните у Пушкина? «Но мы, ребята, без печали среди заботливых купцов, мы только устриц ожидали от цареградских берегов. Что, устрицы пришли? О радость! Летит обжорливая младость глотать из раковин морских затворниц жирных и живых, слегка обрызнутых лимоном. Шум, споры, легкое вино из погребов принесено на стол услужливым Оттоном. Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет».

      САШЕНЬКА. Это вы про нас прочли? «Часы летят, а грозный счет меж тем невидимо растет»? Вон наша горничная на меня волком смотрит. Действительно, только в России могли так бездумно и легко отдать свободу в Октябре, с таким трудом завоеванную во время Февральской революции.

      ИСАЕВ. Отдали такую же свободу, как здесь, у нас?

      САШЕНЬКА. Конечно.

      ИСАЕВ. Вы считаете здешнюю ситуацию эталоном свободы?

      САШЕНЬКА. Конечно. После пяти лет революции я стала считать свободой ту ситуацию, в которой живут сытые люди.

      ИСАЕВ. А у нас вы голодных не видели?

      САШЕНЬКА. Слава богу, у нас голодных нет. Владивосток – это же не Москва.

      ИСАЕВ. Половой!

      Вбегает ПОЛОВОЙ.

      У тебя здесь проституток нет, милейший?

      ПОЛОВОЙ. Дежурят внизу, ваш сиясь!..

      САШЕНЬКА. Максим Максимович?

      ИСАЕВ. Я хочу вам показать не совсем сытых людей. Я не оскорблю вашей чести, даю слово. Но поэту надо знать все перед тем, как определить свою позицию в жизни, не так ли? Зови сюда нескольких, половой. Пусть девицы по одной входят.

      ПОЛОВОЙ убегает. Появляется ЖЕНЩИНА.

      У вас дети есть?

      ЖЕНЩИНА. Двое.

      ИСАЕВ. Сколько хочешь?

      ЖЕНЩИНА. Рубль за всю ночь. Детишки за перегородкой с бабушкой, они не помешают.

      ИСАЕВ. Возьмите пятерку и идите домой.

      ЖЕНЩИНА.