Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу. Юлиан Семенов

лисьи шапки, палят из ружей стрелки.

      Поднимается Унгерн, нервно мнет белую папаху в левой руке, говорит:

      – Император! Братья солдаты! Бог привел меня к вам для того, чтобы отдать жизнь в борьбе против развращенного Запада. Вожди должны быть восстановлены на престолах! Народ изживет из себя яд либеральных веяний, а мы вернемся обратно сюда, в великую Азию, которая может принадлежать только азиатам. Отсюда идет великое избавление миру.

      Грохочет оркестр. На площадь выскакивают маски драконов – черные, желтые, мелово-белые, красные – начинается мистерия ужаса. Разноцветные маски прыгают вокруг громадного желтого черепа, кланяются ему, завывающе поют в его честь древние гимны.

      Вдруг маска желтого черепа, взмахнув неестественно длинными черными палками рук, что-то кричит – протяжное, длинное. И все остальные маски – а их больше тридцати, – падают ниц и медленно уползают в распахнутые ворота храма. Череп кланяется трибунам и, пятясь, скрывается в воротах.

      С противоположной стороны вбегают два певца. Кланяются трибунам. Начинают соревноваться в песне.

      Первый поет:

      – Назови ты мне три острых!

      Второй отвечает:

      – Голодающего зубы,

      Умирающего взоры,

      Солнца луч меж облаками!

      И спрашивает первого:

      – Назови мне три обманных!

      Первый отвечает:

      – Эхо горное обманно,

      Сон обманен в этой жизни

      И мираж в пустыне знойной!

      Убегают певцы с площади, провожаемые овацией. Из ворот храма медленно движется маска «желтый череп», на распростертые его черные руки надеты две громадные клетки с орлами.

      Череп приближается к тому месту, где сидит Унгерн, кланяется барону и говорит:

      – Эти орлы сражают врагов, лис и дзейрин. Великий воин, желтая вера хочет, чтобы эти орлы охраняли тебя днем и ночью.

      Унгерн, поднявшись, низко кланяется черепу. Два казака из его охраны ставят клетки с орлами возле барона.

      На площадь выбегает глашатай:

      – Император Богдо Гэгэн пожаловал славного воина Хатан Батора Максаржава должностью военного министра!

      Ревут люди на трибунах, летят в голубое небо желтые лисьи шапки, палят в небо стрелки. Кланяется людям Хатан Батор Максаржав. Потом, опустив руку на плечо Мунго, говорит:

      – Если я стал военным министром, то Мунго пусть будет эскадронным первого монгольского полка.

      И снова на площадь выскакивают маски и продолжается мистерия. Гремит оркестр. Невидимый глазу хор лам поет буддийские песнопения.

      И все это время, пока продолжается мистерия, Сомов медленно пробирается среди зрителей ближе к Мунго, стараясь не упустить его из поля зрения.

      А когда глашатай объявил перерыв в мистерии, а император пригласил Унгерна и Хатан Батора к себе во дворец выпить зеленого, пахучего, с салом ицахантасом, монгольского чая, Сомов подошел к Мунго и положил ему руку на плечо.

      Тот, обернувшись, сразу узнал Сомова, и они обнялись, как старые знакомые.

      – Слышал, слышал, – сказал Сомов, –