Дневник секретаря Льва Толстого. Валентин Булгаков

письма получаю, и это – мои друзья, кто мне так пишет. Они правы. Я вот каждый день выхожу на улицу: стоят пять оборванных нищих, а я сажусь верхом на лошадь и еду, и за мной кучер!..

      Молоствов (очень простой и добрый человек) принялся утешать Л.Н., но перестал, видимо, чувствуя, что тут дело не в утешениях.

      Вечером, читая одно из написанных мною писем с более или менее резкими, прямыми выражениями о правительстве, о церковном суеверии и т. п. Л.Н. проговорил:

      – Ой-ой-ой! Вам за это плохо может быть. Как вы не боитесь? И матери может быть неприятно.

      Я указал, что письмо закрытое.

      Л.Н. закончил сегодня составлять общий план всех тридцати книжек из «На каждый день». Я подготовил для него книжку «Соблазн тщеславия», послал много писем и, между прочим, пять денежных пакетов на сумму шестьдесят рублей. Деньги эти посылаются в тюрьмы его единомышленникам. Л.Н. посылает им рублей по пяти в месяц. Теперь посылалось за два месяца шести лицам. Помогает он и родственникам некоторых из них.

      Происхождение этих денег таково: они составляют гонорар Толстого за представление его пьес «Власть тьмы» и «Плоды просвещения» в императорских театрах. Первоначально Л.Н. хотел отказаться от этого гонорара, но его предупредили, что в таком случае деньги будут употреблены на усиление и развитие казенного балета. Тогда Толстой решил не отказываться от этих «театральных» денег. Сумма гонорара достигает двух или трех тысяч рублей в год, и все эти деньги идут на помощь лицам, сидящим в тюрьмах, крестьянам-погорельцам и другим нуждающимся.

      22 февраля

      Утром Л.Н. опять показывал браминское доказательство Пифагоровой теоремы Белинькому и Молоствову. За обедом говорили о подвигах собаки-сыщика Трефа, о которых трубят московские газеты[11], о громком деле Тарновской[12], почему-то о страховых обществах. Л.Н. больше, как и обыкновенно во время таких разговоров, молчал и, только узнав, что страхование жизни возможно лишь до известного возраста, заметил:

      – Наш брат, значит, совсем никуда не годится!

      – Я сейчас думал, – сказал он, выйдя к чаю, – о том, что всё остается. И мне это так ясно представилось! Это ко всем людям одинаково относится. И всё, что Таня делает, остается, потому что отражается не только на Танечке, но и на Верочке… Ильинишне[13].

      Затем рассказал о письме одного учителя:

      – Он пишет, что ему мешает духовенство в его деятельности. Я думаю, что дело учителя такое нужное, что его ни на какое другое нельзя променять и что можно учителю успешно работать, несмотря на противодействие духовенства.

      Говорил опять о статье для Буланже, что работается ему над ней плохо, а между тем предмет ее важный и требует, чтобы статья была хорошо обработана.

      Завели граммофон. Пели Михайлова и Варя Панина, играл на балалайке Трояновский.

      – Плясать хочется! – воскликнул Л.Н., слушая гопак в исполнении Трояновского.

      Всем нравилось и пение Паниной. Я вспомнил сказанные недавно слова Л.Н. о цыганском пении:

      – Это

11

За время своей розыскной деятельности в полиции доберман Треф раскрыл более 1500 преступлений.

12

Мария Тарновская «заказала» одному своему любовнику убийство другого, а третий следил за выполнением «заказа».

13

Верочка – горничная Татьяны Львовны, дочь Ильи Васильевича Сидоркова, слуги Л.Н.