Дневник секретаря Льва Толстого. Валентин Булгаков

Льва, папы римского», и Л.Н. – именинник. Но, конечно, в доме человека, отлученного от церкви, было бы странно ждать, чтобы этот день выделяли из других. Впрочем, за обедом был сладкий пирог – «именинный», по словам Софьи Андреевны. Это, вероятно, остаток прежних традиций, еще памятных семейным.

      Первыми словами Толстого, когда он вышел к обеду, был вопрос к Михаилу Сухотину:

      – Ну, как дела Чичикова, подвигаются? – И опять заговорил о Гоголе, которого читал молодой Сухотин.

      Вспомнил Л.Н. и рассказал еще об одном «ругательном» письме, полученном им сегодня. Письмо это я тоже читал. Автор его ругает Толстого на шести страницах и, наконец, в приписке к письму заявляет: «И все-таки вы старик хороший». Одним словом, что-то вроде собакевичевского выражения о прокуроре, но только в обратном смысле.

      Л.Н. интересовал вопрос, отчего, собственно, охватило автора этого письма такое злостное к нему отношение (письмо его, оказывается, было далеко не первым). Татьяна Львовна напомнила ему, что этот корреспондент, бывавший раньше у них, – поэт.

      – А! Теперь я понимаю, – воскликнул Л.Н. – Оправдывается латинское изречение Irritabilis gens poetarum[9].

      После обеда читал вслух остроумную пародию Измайлова на творения Леонида Андреева. Вечером, подписывая повестки на заказные письма, он сокрушенно покачал головой:

      – Сколько повесток, и такие пустые письма!

      Между прочим, теперь на моей обязанности лежит еще раздача денег и книжек прохожим и нищим.

      19 февраля

      Утром было трое посетителей: молодой человек, который хотя и пытался, но никак не мог объяснить, зачем он пришел, «газетный работник», просивший денег на проезд в Петербург, и административно высланный учитель – тоже за материальной помощью.

      Позже приехал старый знакомый Толстых, князь Оболенский, разговорчивый, добродушный старик. Л.Н. называет его Иовом, ввиду того что Оболенский перенес ряд сокрушительных ударов судьбы: потерю большого состояния, преждевременную и часто трагическую смерть нескольких детей и т. д. Теперь Оболенский занимается и журналистикой и, между прочим, свои посещения Ясной Поляны описывает в «Русском слове». Это дает ему некоторый заработок.

      Разговаривали о судебных делах, которыми интересовался Л.Н., о присяжном поверенном Гольденблате из Тулы, который вел эти дела. Оболенский читал вслух речь кадета Караулова в Думе против сметы Синода. Речь, сильная и искренняя, всем и Л.Н. понравилась.

      Сегодня один корреспондент писал Л.Н.: «Еще прошу выслать мне две книги – химию экспериментальную и органическую». В другом письме читаем следующее: «Открываю вам свою тайну, которую я хранила чуть не три года. Я хочу, ужасно хочу учиться на писательницу».

      20 февраля

      Утром жаловался мне, что ему плохо работается над предисловием к статье Буланже о буддизме.

      – У меня теперь такая интересная работа над книжками «На каждый день», а это предисловие отвлекает меня и ужасно мешает мне.

      Надо сказать, что Л.Н. переделывал его уже раз

9

«Гневливо племя поэтов».