История Смотрителя Маяка и одного мира. Анна Удьярова

весьма тонка, к тому же всегда проходит по-разному, как граница между Морской и Островной сторонами.

      Едва взглянув на вошедших, этот человек тут же отвернулся к окну, как будто пришли не к нему. Но Тэлли такое поведение, кажется, не смутило – она подошла к его кровати и положила на тумбочку пакет с пирожками, который прихватила ещё утром из булочной.

      – Пирожки с зеленикой, тут на всех хватит, – сказала она. И добавила, подойдя ещё ближе: – Привет, Верлин.

      – Привет, – отозвался он, не поворачивая головы.

      – Познакомься вот, это Унимо, мой друг, – сказала Тэлли, и на этот раз Верлин обернулся, окинув младшего Ум-Тенебри презрительным взглядом, но ничего не сказал.

      Унимо сдержал своё возмущение, вспомнив, что этот человек болен.

      – Твой друг думает, что я сумасшедший, – спокойно произнёс Верлин, отвернувшись к окну, а Унимо в панике взглянул на Тэлли. Ему казалось, что он всё испортил. Но Тэлифо была невозмутима.

      – Конечно, мой дорогой Верлин, что ещё думать, когда в первый раз оказываешься в сумасшедшем доме, – сказала она. – Вспомни хотя бы себя в первый день здесь.

      Унимо было неловко, он думал только о том, как бы быстрее убраться отсюда. В его жизни опыт посещения больниц ограничивался походом к своему другу Майти, который как-то умудрился заболеть настолько тяжело, что его отцу пришлось срочно везти его в лучшую тар-кахольскую больницу, а потом, когда Майти стал уже выздоравливать и к нему начали пускать посетителей, перепуганный Унимо заявился с целой корзиной оранжинов и чувствовал себя настолько неловко, что не смог остаться с лучшим другом дольше пятнадцати минут. С тех самых пор он запомнил этот особенный запах, который обитает в любой, даже самой чистой и дорогой больнице – запах притаившейся за углом смерти, смерти, шаркающей в белых больничных туфлях. Смерти в запахе картофельного супа и яблочной запеканки. И даже оранжины сразу стали пахнуть ей. Поэтому Унимо был рад, что больше ему ни разу не приходилось бывать в больницах.

      – Пойдём-ка найдём Долору и посидим где-нибудь в тихом месте, – предложила Тэлли.

      – Тишина! – горько усмехнулся Верлин, немного оживившись. – Скажи мне, где в этом галочьем гнезде обитает тишина?

      – Вот здесь, – Тэлли с улыбкой легко постучала по своей голове. – В любое время и в любом месте.

      – Хорошо тебе, – проворчал Верлин, – у меня там полным-полно шумных летучих мышей. А уж ночью…

      Он досадливо махнул рукой, но тем не менее поднялся, чтобы пойти в «тихое место». Унимо с удивлением переводил взгляд с Тэлли на этого странного человека и никак не мог сообразить, что за игру они ведут.

      Верлин накинул какой-то тёмный плащ, хотя было не настолько холодно, и они втроём вышли из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. Тот человек, который лежал на кровати и изучал потолок, за всё это время не сделал ни одного лишнего движения, но при этом не оставался неподвижным, а просто вёл себя так, как будто был совершенно один.

      – Это