Буря слов. Яна Демидович

– тонкие, как весенние сосульки, прозрачные, будто озёрный лёд, – разворачивают мятый, телячьей кожи, свиток…

      Вспышка!

      Стремительный, точно стриж, по залу проносится вихрь света. Нечто, словно сотканное из лучей июльского солнца, тёплое и золотистое, как только что собранный, пахнущий разнотравьем, мёд.

      Секунда – и Фантазия на сцене. Она живая, она дышит, раскидывает серповидные крылья во всю бесконечную ширь и…

      Свист.

      – Ску-у-у-учно! – гнусаво орёт кто-то из дальнего ряда.

      Фарфоровые пальцы вздрагивают. Но мгновением позже берут белоснежный листок.

      Фантазия исчезает золотым смерчем, и дощатая сцена прогибается: воин, одетый в аквамариновый доспех, воздевает к потолку меч, на котором пляшет тёмное, цвета индиго, пламя. Миг – и за ним оживают тени. Они скалят зубы, готовят заточенные клинки. А там, в далёкой, бурлящей черноте, мечется пленённая фигурка с медными волосами…

      И грянул бой!

      Меч отрубает извилистые, как подтёки чернил, руки. Сносит головы, что летят вниз пушечными ядрами. Красавица всё ближе, но…

      …Но где кровь? Где смех?! Где страсть?!!

      – Пусть вдарит ему кулаком! Чтоб ошмётки полетели!

      – А того клоуна – пинком под зад! Веселей! Надо сражаться со смаком!

      – И кишки! Кишки давай!

      Силуэт у края сцены заметно дрожит. Но тут Рыцарь Аквамарин добивает последнего, и враг исчезает завитком дыма. Медноволосая дева шагает навстречу, воин преклоняет колено, прижимает к губам узкую, словно ивовый лист, ладонь…

      – А теперь – пускай задерёт юбку! Долой клятый шёлк! Покажи-покажи-покажи!

      Но Творец шепчет: «Домой!» – и пара исчезает, в руке уже новая бумага, испещрённая тоненькой вязью букв.

      Паноптикум начинает роптать. Наливаться желчью. Разочарованием.

      И яростью.

      Третья Фантазия освистана. Четвёртая – осмеяна. Пятая…

      – Не-ве-рю! Не-ве-рю! Не-ве-рю! – скандирует толпа.

      Нет, критики не навредят ни одной Фантазии… Сила этой фразы доступна лишь крематам.

      Но Ангус видит, как слова-пули прошивают Творца насквозь. Девушка-спичка затравленно озирается, роняет ворох бумажных Источников…

      Подойти бы, сказать, что ему понравилось…

      Поздно.

      Она вновь подхватывает бумаги. А потом бежит.

      Паноптикум провожает беглянку демоническим хохотом…

      ***

      – Вы уверены, мисс? Вы точно уверены?..

      Она промолчала. Взгляд светло-серых, цвета ртути, глаз погладил ветхий, бесстыдно распахнутый чемодан. Уткнулся в Ангуса.

      Кремат облизал пересохшие губы.

      – Да. – Шёпот октябрьского ветра в листве.

      – Быть может, стоит повременить? – ещё не сдаваясь, спросил Ангус. – Знаете, многие передумывают. Выжидают недельку, а потом…

      …Да, он ещё не смирился.

      Но она уже сделала выбор.

      Его Спичка.

      Сгоревшая спичка.

      – Прошу, сэр. Сожгите, – прошелестела она, опустив на стойку положенную плату. – Мне больно думать о них…

      Стиснув