Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

писал человек с содранной кожей. Когда почти каждое слово – устное либо печатное – тащилось наждачной бумагой. Потому что напоминало. И если господь бог был к «свергнутым» мною так же милостив и терпелив, – то все они проследовали в райские кущи, где встретились со своими единомышленниками и теперь ведут и ведут нескончаемые беседы о своем любимом писателе.

      Заметки читателя

      «То, что я написал, не следует считать критической статьей. Я просто использовал свое право преданного читателя Хемингуэя вслух поделиться с другими его читателями некоторыми мыслями об этом человеке, которого я ни разу не видел, но книги которого читал на протяжении тридцати лет».

К. Симонов

      Прошло десять лет с тех пор, как Эрнест Хемингуэй стал историей. И если раньше над его книгами трудились читатели, то теперь к ним присоединилось время. Еще рано говорить, что добавило оно или напротив умалило в наследии писателя. «Все так же легОк его бег» или помаленьку отстает он от хода знакомых и уже незнакомых людей. Но одно бесспорно: по-прежнему неоново ярко горит над белой головой Хемингуэя нимб исключительного писателя, необыкновенного человека. Он нравился всем. Женщинам за то, что настоящий мужчина; лучшей половине рода человеческого за то, что не посягал на их собственных женщин; революционерам – что не принимал капиталистов; бизнесменам – что не был социалистом, горожанам – за то, что охотник, а этим за то, что мог даже в густых зарослях учуять запах носорога (не говоря уж об обезьянах: «Что это так смердит?» – шепотом спросил я у Старика. «Бабуины», – ответил он»).

      Словом, он был по сердцу всем и прежде всего самому себе. Но, пожалуй, больше всего чтили его критики. Они не обижались, когда он сказал про них «вши, ползающие по литературе». Во-первых, кто же примет сие на свой счет? Во-вторых, автор относил это только к тем критикам, «которые не удостоят своей похвалой писателя». А они удостаивали. И поэтому не относились ко вшам.

      Но пора уж причаливать к «Островам в океане» – последней (если верить вдове писателя) книге Хемингуэя, которую мы увидим. «Когда-то кому-то из журналистов… – вспоминала Мэри Хемингуэй, – Папа сказал, что хочет написать Большую книгу о войне на воде, на земле и в воздухе… К сожалению, работа осталась незаконченной. Более или менее готовой к печати можно считать одну часть – „Войну на воде или морской роман“».

      Коль скоро Папа сказал, что это будет Большая книга о войне, стало быть, так и будет. Неважно, что собственно война там занимает сотую часть романа (если не считать подхода к ней на катере). Не имеет значения и то, какова эта война (погоня за полуживым экипажем затонувшей немецкой подлодки). И уж совершенно не обязательно считаться со вкусами тех, у кого после всего, что мы видели, слышали, читали, эта комфортабельная мини-война вызовет презрительную усмешку. Папа сказал: война. Так отнесемся же к этому если не с уважением, то хоть с пониманием.