Пастушок. Григорий Александрович Шепелев

что его ещё накануне русая голова была вся седая. Второй мужчина был лысый и Ирке вовсе неведомый, в связи с чем она не смогла оценить степень перемены, произошедшей с ним. Оба они были мертвы.

      Глава восьмая

      Тридцатого марта в наполненный слухами городок приехала Женька, с которой Оля и Юля завели дружбу в Фейсбуке. Её на станции встретил Гиви. Хоть две сестры из Павловского Посада предупредили его о внешней неотличимости двух сестёр из Выхино, он сначала оторопел, увидев младшую копию Анжелики Варум, сходящую с поезда. Не заметить Женьку в целой толпе пассажиров не смог бы даже и Алик – большой любитель блондинок, к которым Женька не относилась категорически и которых в толпе насчитывалось штук десять. В правой руке она бережно несла футляр с саксофоном, в левой – рюкзак. На ней была мини-юбка, туфли с высокими каблуками, колготки, блузка и пиджачок. Для плюс десяти – нормально. Гиви приблизился.

      – Добрый день, Евгения Николаевна.

      – Полагаю, что ещё утро, – строго взглянула на него Женька, протягивая рюкзак, – по всей вероятности, вы – Георгий?

      – Вы не ошиблись. Но меня все называют Гиви.

      – Я не сторонница фамильярностей. Впрочем, как вам угодно. Идёмте, Гиви!

      Они спустились с платформы, воспользовавшись мостом, и неторопливо двинулись к рынку. Женька хромала – новые туфли ей натирали пятки. Низко над городом плыли сизые облака. Снег растаял полностью, и повсюду стояли лужи. Рюкзачок Женьки весил порядочно.

      – Это у вас саксофон? – поинтересовался Гиви, разглядывая футляр, который она оставила при себе.

      – Да, альт-саксофон.

      – И вы им владеете?

      – Разумеется! Согласитесь, было бы странно, если бы я, окончив консерваторию по трубе, не могла играть ещё и на саксофоне! Разница между ними микроскопична – труба сильней блестит, а саксофон громче звучит. Он мне совершенно не даёт спать по ночам.

      – Вы разве во сне играете?

      – Нет, конечно! Просто из-за того, что он весь кривой, звук в нём иногда застревает, а ночью вдруг вырывается. Вот попробуй тогда, поспи!

      Гиви осенила догадка.

      – Скажите, Женечка, а в рояле звук не может застрять, а ночью вдруг вырваться?

      – Нет, Георгий. С рояльным звуком эта нелепая ситуация невозможна. Надо искать причину в другом. Но не беспокойтесь, я разберусь. Ведь я, как-никак, окончила университет военной криминалистики.

      – Неужели? А Ира мне говорила, что вы учились только в медколледже!

      – Во даёт! – усмехнулась Женька, сделав прыжок через лужу, – но это, впрочем, логично. Ирка под пытками никому не скажет, что я училась в консерватории! Ведь она сама окончила её с тройками, а в моём дипломе тройка стоит лишь по физкультуре – и то лишь из-за того, что я подвернула ногу, когда улучшила мировой рекорд по прыжкам в длину. Прыгнуть-то я прыгнула, и рекорд был, в принципе, зафиксирован, но физрук всё равно придрался. Вы только Ирке не проболтайтесь, что вам об этом известно, не то она тут вся кровью будет блевать от радости!

      – К