Пастушок. Григорий Александрович Шепелев

Рыжему?

      – Да.

      – Значит, ты спасла их обоих, – проговорила Маринка, глядя на Ленкин зад, обтянутый джинсами и ритмично качавшийся взад-вперёд над голыми пятками, – за котёнка я бы ему перегрызла горло. Клянусь. Плевать мне на Андрианову. Пусть попробует мне хоть слово сказать!

      – Она за него не полезет драться, – сказала Ленка, сполоснув тряпку в ведре, – она в феврале мне очки разбила не из-за Лёшки. Нужен он мне!

      – А из-за чего?

      – Да из-за того, что эти очки были дорогие. Ей стало завидно.

      Во дворе завыла автосигнализация. Вскоре смолкла. Ленка, хлюпая носом, подползла к шкафу и наклонилась ещё сильнее, чтобы протереть пол под ним.

      – Будем заниматься? – спросила Ирка, доев второй бутерброд. Маринка устало сморщила носик.

      – Нет, давай отдохнём сегодня. Ты слишком мало спишь. Ложишься в час ночи, а встаёшь в шесть.

      – Я сплю в электричке, – пожала плечами Ирка, – ведь мне до Новогиреево ехать час. И обратно – столько же.

      – Ты смеёшься, два часа сна! – воскликнула Ленка, почти засунув башку под шкаф, – мне бы и пяти не хватило! Мне нужно семь и это сейчас, пока не работаю. А вот если найду какую-нибудь работу, буду спать восемь. Иначе я просто сдохну!

      – Почему два? – не поняла Ирка, – я ведь не только в поезде сплю. Маринка сказала правильно – я ложусь в час ночи, а встаю в шесть.

      Ленка поднялась, чтоб снова сполоснуть тряпку. Они с Маринкой переглянулись.

      – Но это бред, – сказала последняя.

      – Почему? – удивилась Ирка.

      – Как – почему? Ты хочешь сказать, что по ночам спишь?

      – Конечно. Я по ночам очень крепко сплю.

      – Под рояль?

      Ирка улыбнулась. Ей уже было сладко от коньяка. Ленка и Маринка внимательно на неё глядели.

      – Да, под рояль. Он играет тихо. Звучат лишь верхние клавиши – ми, ре, соль, до, ми, ре, до, ля, соль. Ведь вы его даже и не слышите!

      – Мы не слышим, – взволнованно согласилась Ленка, опять вставая на четвереньки, – никто не слышит, как этот рояль играет, кроме тебя. Это очень странно.

      – Здесь ничего нет странного. Я ведь вам говорю, он играет тихо. Трогают только верхние клавиши. Они тихие.

      – Это бред, – резко повторила Маринка, – с этим роялем всегда было всё в порядке. Ты допускаешь мысль, что тебе мерещится?

      – Нет, Марина, я такой мысли не допускаю. Но спорить я по этому поводу не намерена.

      – Хорошо. Тогда объясни – как ты можешь спать, будучи уверенной в том, что кто-то в пустой квартире трогает эти чёртовы клавиши?

      – Я привыкла.

      – Вот это уж точно бред! К такому нельзя привыкнуть даже и за всю жизнь. А ты к этому привыкла за пять ночей?

      – Да, именно так.

      Ленка примирительно засопела, ползая с тряпкой. Маринка, наоборот, разозлилась и стала есть бутерброд. Чавканье одной и хлюпанье носом другой рассмешили Ирку. Коньяк всё сладостней обволакивал её мозг. И она сказала:

      – Ну, хорошо. Я всё объясню. Кто-то очень хочет мне доказать, что Бог