Пастушок. Григорий Александрович Шепелев

Галька, пустив слезу, – ты спрашивай, спрашивай! Ничего не скрою, во всём признаюсь!

      Женька вздохнула. Ещё раз сплюнула кетчуп.

      – Ну, тварь, гляди, ежели соврёшь – приду к тебе ночью!

      – Ой, только не приходи! Матерью клянусь – ни одного слова лживого не скажу, ничего не скрою!

      – Окей. Как ты поняла, что я сосу кровь?

      Галька вдруг замялась. Женька, заметив это, оскалилась, но слегка, чтоб не переборщить, как с Дарьей Михайловной.

      – Говорю, говорю! – всполошилась Галька, – только скажи, ты ведь не рассердишься, если я всё тебе объясню?

      – Ты что, идиотка? – взбесилась Женька, – быстро давай выкладывай, а не то у меня действительно аппетит от злости проснётся!

      Галька, трясясь, ей всё рассказала. Её рассказ был коротким: когда она, движимая беспокойством, а не любопытством, вошла в чужую квартиру с открытой дверью, то заглянула сначала в ближнюю комнату, и – увидела там двоих. В постели спала довольная Ирка, а рядом с ней сидел за столом и что-то писал упырь, с которым она, судя по её счастливой улыбке и по его пребыванию в её комнате, была в дружеских отношениях. Самый настоящий упырь! Заглянув затем во вторую комнату, Галька там увидела трупы Лёшки и Юрки, лежавшие близ рояля. Ей стало ещё страшнее, и она грохнулась.

      – Ты увидела упыря, сидящего рядом с Иркой? – переспросила Женька, – то есть, рядом со мною? Упырь сидел за столом и что-то писал?

      – Да, именно так, – закивала Галька, – писал гусиным пером, на листе пергамента! Представляешь?

      Женька слегка повернула голову, чтобы глянуть на Гальку косо. Затем она повернула голову другим профилем и взглянула с другого боку. По лицу Гальки струился пот.

      – И как упырь выглядел? – поинтересовалась Женька.

      – Старый, с бородой, в рясе! Это был точно монах!

      – И что, у него изо рта торчали клыки? С них капала кровь?

      Галька замотала башкой.

      – Нет, Ирочка, нет! Ничего подобного не было!

      – А с чего ты тогда взяла, что это – упырь?

      – Я ведь говорю – это был монах, который сидел за столом и что-то писал! Пером! На листе пергамента!

      – Ну, и что?

      – Не мучь меня, Ирочка! Ты всё знаешь лучше меня!

      – Нет, я ничего не знаю. Я не дружу ни с каким монахом! И ни с каким упырём. Ты, кстати, про это полиции рассказала?

      – Конечно, нет! Я что, дура? Они бы меня отправили в сумасшедший дом, а маму – в дом престарелых, чтоб нашей комнатой завладеть!

      Женька призадумалась над услышанным. Было ясно, что всё это – либо бред, либо издевательство, либо что-то иное. Также было понятно, что Галька полностью раскололась и больше ей рассказывать нечего. В это время Дарья Михайловна слабенько шевельнулась и застонала. Женька, не обратив на это внимания, от предельной сосредоточенности взяла да и облизала губы с громким присосом, поскольку кетчуп на них уже надоел. Вот это было ошибкой. Пока старуха приподнимала голову, молодуха лишилась чувств. Но Женьке, конечно, было