Страшный суд над богом и дьяволом. Владимир Владимирович Васильев

талант лишь тогда, когда о нем крикнут со стороны Европы или начальства.

      – Женя, что ты с ним цацкаешься! – взревел Лужайкин.

      – Вот это естественнее, – кивнул Роман. – Хоть и не лучше.

      – У меня инструкция быть вежливым, – растерялся Бондейкин.

      – Плюньте на инструкцию! Первый раз, что ли? – дружески посоветовал Роман.

      – Значит так, гнида! – побагровел Евгений. – Мы тебе, бля, навстречу идем!

      – Забудьте инструкцию. Давайте без иллюзорных «навстречу». Искреннее, друг мой, – усмехнулся Монтеков.

      – Ты, сволочь, будешь делать свой портал на родине! Денег на жизнь не дадим, но на существование хватит! Будешь выпендриваться – уроем падлу, нам это как два пальца!

      – Без меня портала не будет, – Роман сделал попытку поторговаться.

      – Нам по фигу! Отказался – мочим! Россия проживет и без талантов! – захлебнулся слюной Бондейкин. В его пустынных глазах засверкал российский флаг.

      «Денег на парижском счету уже нет, это ясно», – подумал Монтеков. – «Если не убьют, то проигнорируют, что одно и то же. Откажусь – мат, конец игры, победа за ними. Соглашусь – шах, но можно маневрировать. Запасных досок уже нет, партия одна. Но гордость осталась».

      – У меня были деньги в одном из парижских банков, – поднял глаза Роман.

      – Зарубежные деньги сохранились лишь у наших, – ухмыльнулся Лужайкин. – А ты, Рома, не наш человек!

      – И не буду вашим. Я отказываюсь от сотрудничества, – твердо сказал Монтеков.

      – Дело хозяйское, – проворчал Лужайкин. – Ладно, квартальную премию все равно дадут. Чайку не желаете, Роман Олегович?

      – Я не буду упрощать вашу задачу, – усмехнулся Монтеков.

      – Чего уж проще, – хохотнул Бондейкин, наклонился к Роману, и свернул ему шею.

      – Выступает, мыслит, а в итоге – всего лишь тело, – сказал Лужайкин. – Давай бумажку.

      Бондейкин достал из стола заранее отпечатанный листок.

      – Так, пределов самообороны не нарушил, провел беседу грамотно, – подписал бумагу Лужайкин. – Мою подпиши!

      – Главное – единство! – размашисто расписался Бондейкин.

      ***

      Планета Земля, пустыня.

      666 год со дня Апокалипсиса.

      Красноватый песок нещадно обжигал босые ноги пары странных существ. Но они на это никак не реагировали, ибо привыкли и даже полюбили. Существа напоминали лысоватых усохших горилл с маленьким хвостом. Низкие лбы, огромные губы и крошечные, близко посаженные глазки производили бы отталкивающее впечатление на людей, но людей рядом не было. Между существами были и различия. Одно было рыжеватым, обернутым в козлиную шкуру. Второе было мельче и прикрыто шкурой, напоминающей его собственную шерсть, только чернее и гуще.

      – Блянах, – гаркнуло первое. – Ели!

      – Хулинах, – пролаяло второе. – Мало!

      Морда первого существа приобрела сосредоточенное выражение. Его лапа указала вдаль.

      – Соул! – рявкнуло оно.

      – Блянах, свой? – подтявкнуло второе.

      – Ебмать, не наш! – рыкнуло первое.

      – Хулинах, чей? – гавкнуло