Страшный суд над богом и дьяволом. Владимир Владимирович Васильев

русские кумиры – евро, Лилипутин и Дельцова, – отпил еще коньяка бездонный Роман. – А душа, Толстой и Достоевский – это параллельный мир, не пересекающийся с убогой реальностью моих соплеменников.

      – Кстати о параллельных мирах! – Рене хлопнул себя по лысеющей макушке. – Твоя идея о межпланетном портале понравилась старику. Он хочет с тобой переговорить, и разрешил позвонить на свой личный мобильный.

      Стариком называли главу компании, Жака Ренара. Монтекову очень повезло – Ренар увидел работы Романа именно тогда, когда они были нужны им обоим. Нужное Жаку Ренару время пересеклись с нужным Монтекову местом, и они заключили договор о многоразовой работе по совместительству. Этот договор никак не мог стать договором о постоянной работе, несмотря на все усилия Романа. Его творчества было мало – нужно было грамотно блюсти корпоративный кодекс, пусть европейский, но все равно абсурдный. К примеру, для внештатного сотрудника разрешение позвонить на личный телефон президента Ренара было сравнимо лишь с подарком «Пежо» местному клошару.

      «Неужели надежда на прижизненное признание оправдает себя?» – подумал Монтеков. – «Главное, чтобы везение не повезло меня к обрыву».

      ***

      Душа Романа рвалась в небеса, а щеки болели от улыбки, упорно не желавшей скукоживаться. Жак Ренар был вежлив, восхищен и платежеспособен. Он подписал договор о финансировании монтековского изобретения, а также передал Роману право распоряжаться нешуточным бюджетом. Ренар угостил Монтекова дивным вином шестидесятилетней выдержки, пожал руку и велел оперативно решать вопрос с получением вида на жительство во Франции.

      «Русские ненавидели меня за то, что я интеллектуал-одиночка, да еще и якобы еврей. Что же, родные, теперь я француз! Истинная родина не гонит, а ценит», – думал Роман, проходя девять кругов ада в куче безликих бюрократических учреждений. На бегу, не думая и не чувствуя ничего, кроме усталости и отвращения, он сменил гражданство и продал квартиру, переведя деньги на свой парижский счет. Окончательно он проснулся от жуткого полусна в зале ожидания «Домодедово». Выпив кофе с коньяком, он поздравил себя с первым шагом к победе над законами мироустройства.

      – Папа, я отомщу за тебя! И за тебя, Игорь, братик! Господи, мы были, как одна душа, как одно тело, и теперь половину моей души отняли, убили, растоптали, – донесся крик с экрана телевизора.

      – Что за дешевая мелодрама, – поморщился Монтеков.

      – Вы что? – с искаженным лицом спросил его сосед по столику. – Это же Призонов!

      – И что? – пожал плечами Роман.

      – Кто? – взревел из телевизора Александр Призонов. – Кто лишил президента России отца и брата? Кто осиротил защитника русского народа, я вас спрашиваю!

      – У Лилипутина кого-то убили? – не понял Монтеков.

      – Причем здесь Лилипутин? – шикнул на него сосед, отправив в рот упаковку валидола. – Господи, это конец…

      В