Страшный суд над богом и дьяволом. Владимир Владимирович Васильев

сволочей еще поискать надо. А зачем искать, когда они уже нашлись?

      Впрочем, кое-какие кадровые перестановки Александр Призонов произвел. Владислава Гиенова он назначил Глебом Падловским, а Падловского – Гиеновым. Премьера Зубатова он отправил на давно заслуженную пенсию. Новым премьером был назначен Иван Денисович Гонялов – бывший министр внутренних дел, бывший министр обороны, и, по слухам, распространяемым им же, бывший уголовник. Также Призонов вышвырнул в отставку и забвение Смердюкова и Лаврикова. На их места Александр Призонов назначил весьма интересных господ. Новым министром обороны стал Алексей Андреевич Угрюм-Бурчеев – узколобый мужчина с неподвижным лицом. Биография его была весьма туманна, но, как человек, представленный лично Александром Призоновым, он сразу же вызвал у россиян глубочайшее уважение. Министром иностранных дел был назначен Дементий Варламович Брудастый, суровый человек с родимым пятном в полщеки. Своим красноречием и верностью демократическим идеалам он моментально наполнил любовью сердца сограждан.

      Александр Призонов сделал ручкой. Избранники народа вытянулись в струну. Император щелкнул пальцами, и тучи рассеялись. Дождь затих, и грязные зонты осветило яркое солнце. Правительство выразило свое восхищение, синхронно щелкнуло каблуками и распахнуло перед Александром дверцы персональных автомобилей – каждый член правительства на всякий случай предложил Призонову свое авто. Александр прошел мимо и сел в собственную машину. Перед тем, как сесть, он поманил пальцем Пастухова. Директор ФСБ рысью поскакал на зов и сел перед Призоновым на задние лапки и сиденье его «линкольна». Лимузин Императора тронулся, за ним гуськом потянулись остальные. Естественно, соблюдая строгую очередность. Сзади императорского «линкольна» пристроились еще трое идентичных автомобилей – один на случай покушения, второй на случай поломки, а третий на всякий случай.

      – Прекрасный день! – восхитился Пастухов.

      – Я старался, – кивнул Призонов.

      – Между прочим, сегодня пять лет со дня смерти, – многозначительно сказал Николай Платонович.

      – Бедный Вовик! Остался от господина Лилипутина лишь холмик за оградой кладбища, – улыбнулся Александр. – На похороны даже жена с дочками побоялись прийти! Только его собака каким-то образом добралась. Повыла, помочилась и убежала. Животное, что с него взять. Ни страха, ни разума, одна привязанность.

      – Вы откуда знаете? – удивился Пастухов.

      – Ты думал, только твои люди догадаются скрытую камеру поставить? – хохотнул Император.

      – Я вообще-то имел в виду годовщину не этой смерти, – с какими-то новыми нотками сказал Пастухов.

      – Коля, – Призонов внимательно взглянул на директора ФСБ. – Ты очень хороший исполнитель. Не стоит претендовать на роль душеприказчика моей бывшей и прошлой семьи.

      – Вас понял, – понурился Николай Платонович.

      – Кстати, почему моего отца убивало целых двадцать человек? Да еще с такими мерзкими рожами!

      – Лично подбирал. А двадцать, потому что ваш отец не может быть