Кина не будет. Александр Каневский

раза ангиной болел, пять раз гриппом, а один раз даже корью… Не удивляйтесь, ведь он – мальчишка. Как был, так и остался!

      Она сняла с комода и протянула Константину фотографию, на которой были изображены два молодых человека. Один степенно сидел на стуле, а второй, взгромоздившись сзади, пальцами делал ему рожки.

      – В день выпуска… Рядом его друг – Виктор, Виктор Сергеевич… Это – настоящий учёный! А мой… – Она распахнула дверь в кабинет. – Полюбуйтесь!

      На письменном столе лежали боксёрские перчатки. С крюка, вделанного в потолок, свисала кожаная груша для тренировок.

      – Это кабинет учёного?! Это Лужники! – Она надела перчатки и продемонстрировала несколько боксёрских движений. – Каждое утро… Как хулиган! А Виктор Сергеевич играет в пинг-понг!

      … Дверь в гостиную распахнулась от резкого толчка. На пороге стоял Василий. Он глубоко и часто дышал, видно, мчался по лестницам. Пальто – расстёгнуто, в руках – авоська.

      – Мама! – ещё из передней прокричал он и вручил подбежавшей Анне Алексеевне авоську, едва не лопнувшую от набитых в неё продуктов. – Пир на весь мир!

      – Костя! – Он рванулся к другу и порывисто обнял его.

      Так и постояли они несколько секунд, не произнося ни слова.

      – Ноги! – угрожающе произнесла Анна Алексеевна.

      Василий послушно пошел снимать туфли. А она, вытирая тряпкой пятно на паркете, произнесла со вздохом:

      – Вот!.. А Виктор Сергеевич носит галоши!

      …Та же комната. Друзья пообедали. Курят.

      – Помнишь, как ты мечтал о такой яичнице? – с улыбкой спрашивает Бродов. Метелёв кивает. – А как потом объелся ею? – Друзья смеются.

      Вдруг Бродов закашлялся. Тотчас же появилась Анна Алексеевна.

      – Кто кашлял?

      – Он! – Бродов указал на Метелёва. Константин решил выручить друга и делано закашлялся.

      – Ну-ка! – Анна Алексеевна губами прикоснулась к его лбу. – Вроде холодный… Но всё-таки… – Она быстро достала из аптечки какие-то порошки и, один за другим, всыпала их в столовую ложку.

      – Это всё мне? – Константин умоляюще взглянул на Василия.

      – Принимай, принимай! – рассмеялся тот, – дома профессор – мама!

      Вдруг он снова закашлялся.

      Анна Алексеевна резко повернулась к сыну. Он замер, втянул голову в плечи, но было поздно. Не отводя от него строгого взгляда, она молча протянула термометр, и он покорно засунул его под мышку. Анна Алексеевна величественно удалилась на кухню. Бродов поднял глаза на Константина, еле сдерживающего смех.

      – Плохо дело! – вздохнул профессор. – Надо убегать! Ты одевайся, я сейчас!

      Метелёв на цыпочках вышел в переднюю и начал одеваться. Время шло, а Бродов всё не выходил. Тогда Константин заглянул в комнату и заговорщически прошептал:

      – Готов?

      – Готов! – уныло ответил ему друг.

      Раздетый до половины, он лежал на животе, а над ним, с зажжённым факелом в руке, возвышалась Анна Алексеевна, вооружённая целой батареей банок.

      – Мама, а совещание? – простонал Василий.

      – Проведём