Кина не будет. Александр Каневский

начал Бродов, – наш институт ютился в трёх комнатах при гарнизонном госпитале. Нас называли кружком научной фантастики. Николай Ильич! – обратился он к старому хирургу. – Помните первую операцию?!

      – Саркомальная опухоль печени, – не задумываясь сообщил тот. – Оперировал Бродов, ассистировал Воронин…

      – Простите, – перебил кто-то. – Но ведь Виктор Сергеевич физик?

      – Я возражал категорически!.. – вспомнил Николай Ильич.

      – Даже назвали Виктора мальчишкой, – добавил Бродов.

      – Но потом извинился! Это был риск, но операция прошла блестяще.

      – К чему ты вспомнил об этом? – нетерпеливо спросил Воронин.

      – К тому, что я знаю тебя, Виктор. Лучше, чем ты себя знаешь! Ты поймёшь! Поймёшь, что заставляет меня торопиться: в субботу из хирургического к нам переведена больная Савина.

      – В крайне тяжёлом состоянии… – начал было Николай Ильич, но Воронин перебил его.

      – Кто распорядился перевести больную?

      – Я.

      Большая пауза.

      – Ты сегодня же, немедленно, возвратишь её в хирургию.

      – Нет!

      – Но это… это безумно! Каждая минута промедления для неё смертельна! Вчера её легче было оперировать, чем сегодня, а завтра будет совсем невозможно! До пуска аппарата она не доживёт, а операция, быть может, даст какие-нибудь шансы на отсрочку.

      – Я обещал ей не шансы, а жизнь. И сдержу своё слово!

      Виктор Сергеевич резко выпрямился.

      – До сих пор мне казалось, что ты идёшь на риск. Теперь я вижу, ты идёшь на преступление. Соучастником быть не намерен! – Он направился к дверям.

      – Виктор!

      Он обернулся.

      – И в институт больше не явлюсь, пока руководить им будет мальчишка!

      Хлопнула закрывавшаяся дверь.

      Хлопнула по столу брошенная Бродовым книга.

      – Вы понимаете, что говорите?!

      Он поражённо смотрит на лежащую больную. Это Кира Савина, женщина лет двадцати пяти. Она спокойно выдерживает его взгляд.

      – Разве не ясно? Я не хочу идти на операцию.

      – А жить вы хотите?!

      – Нет.

      Бродов растерянно шарит по карманам в поисках сигарет. Затем, так и не закурив, придвигает свой стул к кровати.

      – Кто вы по профессии?

      – Художница по тканям. Это имеет значение? – устало спрашивает больная.

      – Конечно! – резко привстав, он срывает заглядывающую в окно цветущую ветку сирени. – Вот ветка. Вы можете ее перенести на ткань. Красиво? И платье получится отличное. А то ведь у нас часто дрянь выпускают…

      – Возможно. Я уже третью весну встречаю в халате. На нём веточки ни к чему.

      – А если охапка?.. И принести любимому человеку?.. Ведь вы же кого-нибудь любите?

      – Да… Нет… Не надо об этом.

      – Нет, почему же? И об этом…

      Но она перебивает его.

      – Снова операция – снова отсрочка. И снова халат. Я устала. Лучше сразу.

      – Чепуха! Вы – молоды, красивы… Вам жить, смеяться, рожать, чёрт возьми! А вы – «сразу»… Глупо и противоестественно!

      Больная