Когда ты был старше. Кэтрин Райан Хайд

в магазинах при заправках.

      Я подогрел целую гору из лапши с мясом в микроволновке. Но в итоге ковырнул ее вилкой лишь два-три раза.

      По вкусу это напоминало какую-то полуфабрикатную мешанину из коробки. Соус отдавал химией. Походило на масло с молоком, приправленное ароматизатором. Но и это было не самым худшим. Вкус был знакомый: он напоминал мне детство. Мое прошлое.

      Я бросил все в мусор и оставил тарелку отмокать в раковине.

      Заглянул в свою старую спальню. Ее переделали в гостиную с телевизором, двумя мягкими креслами и маминой швейной машинкой на столике в углу. А вот витрина с моими наградами была все еще там, призы по легкой атлетике по-прежнему выставлялись.

      Дверь в спальню Бена была закрыта, но полоска света под ней сообщала, что ночник здесь горел ярче. Может быть, ярче, чем все остальные, вместе взятые. Дверь я не открыл. Да пребудут во сне спящие братья.

      Забрел в мамину комнату, зная, что спать там не хочу, хотя и понимал, что в ней была единственная свободная кровать.

      Втащил рюкзак, который таскал за спиной пять дней, достал из него кроссовки, чистое нижнее белье и грязное, скопившееся за время путешествия.

      Я прошел в мамину ванную комнату и, оказавшись внутри, поглядев на огромную ванну на ножках, решил, что погрузиться в воду было как раз тем, что нужно. Поэтому я так и сделал. Ванна была глубокой, а вода – горячей.

      Окунул в нее свое усталое тело и улегся на спину, закрыв глаза.

      Затих, вздыхая.

      Следующее, что я осознал: как вскакиваю в ванне во весь рост, отфыркивая и отплевывая воду из носа и рта. Видимо, сейчас это было чересчур опасным для меня мероприятием. Слишком клонило в сон, чтобы нежиться в ванне.

      Вытерся, надел чистые трусы. Хорошо было бы поспать в футболке, только чистой у меня не оказалось. Глубоко вздохнув, я забрался на мамину кровать. Сюда, помню, мне не позволяли залезать. Только с одним исключением: если приснился кошмар.

      Молча, про себя, сказал матери, что убежден: это как раз тот самый случай.

      13 сентября 2001 года

      Два дня спустя после обрушения башен меня в темноте, чуть позже половины шестого утра, подобрала попутка. Я знал, что это 70-е шоссе и я нахожусь западнее Индианаполиса, но не знал, был ли я еще в Индиане или ночью уже успел заехать в Иллинойс.

      В темноте многое становится тайным. Может, поэтому людей, боящихся света, столько же, сколько и тех, кто пугается тьмы.

      – Обычно я не останавливаюсь, когда голосуют, – сказал водитель, не успел я еще и рта раскрыть. Лет ему было где-то за шестьдесят, волосы, то ли белокурые, то ли седые, то ли то и другое вместе, очень коротко стриженные под старомодный «ежик». На нем была трикотажная кофта самого тревожного оттенка оранжевого цвета. – Но я понимаю, что люди до сих пор мучаются, чтобы добраться домой, возвращаясь из гостей. Ваш случай?

      – Так и есть, сэр. Пытаюсь из Нью-Йорка попасть обратно в Канзас на похороны, и билет на самолет заказал, но… ну, вы знаете.

      – Тогда давай, залазь, – сказал он.

      Какое-то