Когда ты был старше. Кэтрин Райан Хайд

мне попозже, ладно?

      – Ага, тогда и поговорим, – сказал я.

      И отключил телефон.

      Я понимал, как дьявольски болезненно будет заставить себя позвонить ему еще раз. Но я позвоню. Или он позвонит. Или мы оба позвоним. В жизни каждого другой теперь – неизбежность. Единственные двое, кто остались.

      Когда я вернулся к машине, старушка едва-едва завершила процесс оплаты бензина с помощью кредитной карточки. Она никак не вязалась с выполнением такой задачи, как заправка машины.

      – Вот что, я этим займусь, – предложил я, осознавая, что предложить надо было раньше. – Давайте я все за вас сделаю.

      – Что ж, очень мило с вашей стороны. Вы милый молодой человек.

      На какой-то момент я задумался. Задумался, а правда ли это.

      Позже вечером, как раз перед заходом солнца, меня подобрала на дороге средних лет женщина в фургоне «Фольксваген». Стареньком. Настоящем атавизме былых времен.

      Мне следовало понять, просто взглянув на фургон, что из него меня не выкинут за отсутствие патриотизма.

      – Это ужасно, – проговорила женщина, даже не удосужившись назвать себя, вынуждая меня поведать свою историю или завязать пустую болтовню. Говорить приходилось громко, чтобы было слышно за натужно работавшим мотором. – Только еще ужаснее то, что нам предстоит сделать в ответ. А нам придется перейти в атаку и стереть их с лица земли. Разве не так?

      – Я бы предположил, что так. Да, – выговорил я громко.

      – Знаю, мы никогда этого не сделаем… знаю, что во мне говорит идеализм. Только мне бы хотелось, чтобы мы просто ничего не делали.

      – Ничего?

      – Это послужило бы примером для всего мира.

      – Потрясающе, – выговорил я. – Каким же именно?

      – Я не уверена. Кажется, я встретила кого-то более левого, чем я. Вы не считаете, что мы должны ничего не делать?

      Я вздохнул. От усталости я уже не держался на ногах.

      – Пытаюсь вообразить, если бы решение предстояло принять мне. Если бы мой сосед швырнул мне в дом зажигательную бомбу. И я был бы должен решать, что делать. Не думаю, чтобы я бездействовал. А вы? То есть, если бы сосед все еще находился рядом. Возможно, намереваясь проделать то же самое еще раз.

      Женщина за рулем подумала над этим.

      – Я бы не стала бомбить его дом и убивать все его семейство.

      – Нет, и я бы не стал. Но я бы вызвал полицию.

      – Ну да, только за такое-то кого вызывать?

      – Не знаю. Только все равно считаю, что существует принцип правосудия. Между не делать ничего и стереть бомбами всех с лица земли и находится правосудие. Мы могли бы выяснить, кто несет ответственность, и затащить их в Гаагу, предать международному суду.

      – Мы этого не сделаем, увы, – сказала она.

      – Нет. Конечно же, нет.

      – Я сожалею, что сказала то, что сказала. Это было глупо. И наивно.

      – Нет. Это было обновлением данных. Новые знания.

      Потом, только я успел подумать, что, видимо, пронесло, она спросила, где я был предыдущим утром в 8:46 и 9:03. И мне пришлось тяжело вздохнуть и рассказать свою историю сначала.

      11