Долина каменных трав. Владимир Прягин

на постоялом дворе от испуга заржали разом, и залаяли псы, хрипя и надсаживаясь.

      – По-моему, это за нами, – говорю деревянным голосом.

      А Лиза, придвинувшись ближе, шепчет:

      – Митя, попробуй ещё, скорее! Зови реку, пусть защитит!

      Стынь-капля мерцает, я на неё таращусь и мысленно уже буквально ору: «Услышь! Помоги! Откройся!»

      Свет на воде застыл, как тонкая плёнка, и всё вокруг тоже замерло на мгновение. А потом эта плёнка вспучилась прямо напротив нас, лопнула в серебряных брызгах, и появился намокший призрак.

      Сейчас попробую объяснить.

      Стоит, предположим, голый человек под дождём, и вода стекает по коже. Потом – раз! Человек куда-то исчез, но вода продолжает обтекать пустоту, которая там осталась, точно по форме тела. Вот что-то такое мы и увидели.

      Добавлю ещё, что фигура женская, но меня это в тот момент, уж поверьте на слово, занимало меньше всего. Разве что мысль мелькнула – может, это и есть одна из русалок, для которых горит костёр?

      Мокрая пустота неторопливо вышла на берег, остановилась и повела несуществующей головой. Ну, дескать, что тут такого срочного? Струйки воды на ней тускло серебрились под звёздами.

      – Э-э-э… – сказал я.

      Другие слова почему-то не вспоминались. Глянул на Лизу, глаза у неё – уже не рубли, а блюдца. Сигналю ей – давай, учёная, твоя очередь! Завяжи умную беседу!

      – И-и-и… – промолвила Лизавета.

      Пустотелую гостью проняло-таки нашим красноречием – она опустила взгляд и, сделав ещё два шага, присела перед нами на корточки. Уставилась на стынь-каплю, которую я держал, и протянула руку. Я решил – требует отдать, но она лишь коснулась кончиками пальцев. Ледышка от этого замерцала сильнее.

      А потом, как мне показалось, плеск волн на реке сложился в слова:

      – Зачем ты пришёл?

      В горле у меня пересохло, язык – как чужой:

      – Мы хотим… Мы просим…

      Договорить не успел. Повторился недавний вой, и псы опять захлебнулись лаем. Послышался стук копыт, затрещали сучья – кто-то ломился к нам сквозь кусты. Русалка, повернув голову, прислушалась, поднялась, мы с Лизой переглянулись и тоже встали, а через секунду двое всадников выскочили на берег.

      Глава 8

      Я ожидал, что сейчас, когда кокон снят, мы снова увидим Кречета в человеческом облике, но он явился в истинном виде. То ли решил, что притворяться больше нет смысла, то ли захотел припугнуть и нас, и русалку – ночью его морда смотрелась ещё хуже, чем днём. Лёд (или мрамор – я так и не разобрал) белел отвратно и мёртво, а лунный свет неуклюже спотыкался на сколах.

      Нет, всё-таки скорее мрамор, чем лёд – и всадник, и конь под ним наполнены дурной тяжестью, земля под копытами вздрагивает, и остаются вмятины. Попутчик – патлатый хмырь – таращится волчьим взглядом, но по сравнению со своим предводителем выглядит почти безобидно и по-домашнему.

      Главарь соскочил на землю, и трава под его ногами обындевела. Потом он, вытянув руку, указал пальцем на меня – и опять мне почудилось, как вчера, что в грудь во всего