Кровь и вода. Допотопное фэнтези. Анна Федорова

не хотите возвращаться?»

      К тому времени, когда Шемхазай встретил Анну, мир далеко ушел от рая и, кажется, направлялся к его противоположности. Это чувствовали все, кто не был совершенно глуп и хоть раз в день выходил из дома.

      Когда-то людей удерживала вместе общая потеря: потеря рая. Те, кто видел рай, смогли рассказать о нем достаточно, чтобы остальные мечтали увидеть тот Сад и остаться там. Изгнанные тоже хотели вернуться, но не верили в возможность этого. Может быть, это неверие подействовало сильнее всего; со временем воспоминания о рае тускнели, и он из «мира за поворотом», куда можно дойти, превратился в прекрасную, но бесполезную мечту.

      Потом Азраэль все поймет: слишком немногие люди посчитали изгнание из рая руководством к действию: к тому, чтобы построить (вырастить? создать?) рай на отданной им земле. Остальные либо тосковали об утраченной возможности, либо грезили о чуде.

      Глава 3. Встреча в Башне Одиночества

      Мастема помедлил перед входом в Башню Одиночества – так же, как и в прошлый раз. Он думал, с чего начать рассказ – о победах говорить не проще, чем о поражениях и ошибках.

      – Я жду тебя, – проговорили стены Башни.

      Мастема коснулся выступа справа и вошел в дверь-водопад.

      – Хранитель, – начал он, входя, но слова застряли в горле.

      Вместо Хранителя перед ним, одна в высоком зале, стояла Селед. Та, которую когда-то звали Селед. Когда он приблизился, Селед низко поклонилась. Длинное серое платье с металлически-блестящими вставками – одежда серва, заслужившего высокое положение среди других сервов – зашуршало по полу, распущенные рыжеватые волосы упали ей на лицо.

      Восхитительная Селед, она всегда знала, как поступать. Будучи смертной женщиной, она говорила с самыми сильными мужчинами как с равными, и даже слегка свысока. Ее муж, правитель, когда-то был уверен, что девочка с улицы будет вечно благодарна ему. Уже через несколько дней он почувствовал, что это он будет вечно благодарен ей – и прожил всю жизнь, вспоминая ее с любовью. Азраэль удивлялся ее смелости, когда Селед сказала ему: «Я помогу тебе пережить то, чего ты никогда не знал». Неизвестно, почему она была так уверена в этом, но она была права.

      В конце концов, у нее хватило духа не поддаться им тогда, в последний день, и сбежать. Азраэль обещал ей прощение – а Мастема знал, как убедительны могут быть Шуты – но Селед рассмеялась ему в лицо и достала из складок платья зеркало. Она рисковала – секунды промедления, и Шемхазай обезоружил бы ее.

      И вот сейчас эта женщина, когда-то – жена правителя, когда-то – возлюбленная ангела, стояла перед ним, склонившись.

      – Мастема, – тихо сказала она, – ты вернулся.

      Она знала его настоящее имя с первого дня, как оказалась в Цитадели, и часто повторяла его про себя – в самые тяжелые мгновения.

      Знаете, когда впервые в жизни Селед рассмеялась от счастья? Не в день