Мастер Лабиринта. o'Daniel Thistle

забрала у Фред картину.

      – Это она, да? – Агата рассматривала холст на вытянутых руках, словно врач новорождённого младенца. – У Марии – чутье. Ты должен отнести работу Мастеру. Окончательное решение принимает он, но я уверенна: ему понравится.

      Агата возвратила полотно:

      – Оба – оставьте вещи здесь. Их отнесут. Вам в главный зал.

      – Мне нужно переодеться. И ему тоже. – Вмешалась Фредерика.

      – Хорошо. – Улыбка Агаты не поднималась выше «вежливо». – Я провожу Фредерику. А ты иди, поздоровайся с Мастером и покажи работу. Официальный список конкурсантов вот-вот огласят.

      На корне языка пересохло, но я кивнул. Сделал два шага к стеклянной двери – и попятился, узнав тихий гул.

      Там, за дверью, люди. Много людей. Ходят, разговаривают. Пьют напитки из хрустальных бокалов. Шепчут официантам гадости.

      Конкурс – публичное мероприятие, его официальное открытие – это приём. С прессой.

      Я попятился:

      – Нет, извините.

      Я сглотнул ком:

      – Я не пойду туда.

      Не пойду. Не могу. Нельзя мне. Журналисты знают моё лицо. Если я попаду на полосы – отец меня своими руками задушит.

      – Что за глупости?! – Агата нахмурилась. – Иди и отнеси картину. Или ты не сможешь участвовать.

      Я отступил. Агата продолжила мягким голосом манипулятора:

      – Мария поручилась за тебя, ты её подведёшь.

      – Я не могу. Отнесите вы? Я буду здесь. В конце концов, какая разница, кто…

      – Он захочет посмотреть на тебя. Иди, и не…

      – Фред… – Я повернулся к девушке. – Ты туда все равно пойдёшь. Отнеси мою работу? Пожалуйста.

      – Тебе зарезервировали место. – Повторила услышанное Фредерика. Сузила взгляд: – Это же не отборочные туры проходить. Готовиться. Сражаться. Сам неси.

      – Ты сейчас показываешь картину Мастеру, – отрезала Агата, – Или покинешь здание.

      – Пойдём, девочка. – И Агата увлекла Фредерику к узкой лестнице на второй этаж.

      Я остался в паркетном зале, перед синей дверью. По ту сторону вступил квартет, его музыку заглушили аплодисментами.

      Мучаясь, я стоял под дверью. Слушая визгливые струнные и делая то шаг вперёд, то шаг назад.

      Я не могу туда войти. Мне просто нельзя. Я войду – и меня узнают. Отцу доложат, где я, и он придёт за мной. Вернёт, и всё станет, как было – только хуже. Но если я не войду – куда мне идти?

      Квартет сменил темп на рондо, я приоткрыл дверь и проскользнул в зал. Представляя себя маленьким, серым, незаметным мышонком.

      Пол зала был зеркальным, и казалось, что гостей человек сто, или даже больше. Красивые люди, в красивых одеждах. Блуждающие от картин к фотографиям, от скульптур к инсталляциям, от одной группы сплетников к другой. Полотна не висели на стенах, а стояли в вычурных стойках, так что не всегда получалось понять, где инсталляция, а где рама на ножках.

      Красться по периметру зала было плохой идеей: здесь располагались работы. В центре кружились три бальные пары: мужчины – в снежном-белом, женщины – в алом. В самом