Мастер Лабиринта. o'Daniel Thistle

– и облегчение. Наверняка это человек отца. Он увезёт меня домой, и всё закончится.

      – Секунду, если позволите. – Путь преградил тощий тип в белом костюм – он тоже только что танцевал.

      Шагнул ещё ближе, прижимаясь ко мне и тому, кто меня выводил. Он был ниже и меньше человека Лирнова, и старше – лет сорока.

      – Отпустил. – Сказал он.

      Я не видел, что он сделал, но мой сопровождающий дёрнулся.

      – Отпустил. – Повторил тип. – И ушёл.

      – У меня приказ.

      – А мне просто нравится. – Растянул губы в холодной улыбке тощий тип. Зубы у него были редкие и желтоватые. Худое вытянутое лицо украшал длинный острый нос, а пепельные волосы были связаны в гладкий хвост.

      Хватка на руке пропала и я всхлипнул. Человек отца отступил, обошёл меня – и поспешил к выходу. Один раз обернулся – я прежде его не видел. Квадратный подбородок и опущенные уголки глаз я бы запомнил.

      – Я отведу тебя к Мастеру. – Сказал тощий. – Только сопли подбери.

      Локоть ныл. Невыносимо хотелось спрятаться – все на нас смотрели, даже музыканты. Я вытер мокрое лицо рукавом, поднял картину и пошёл через зал – к Мастеру Седеку.

      На подходе к кафедре я остановился на миг. Расправил плечи, выдохнул, и пошёл медленнее.

      Мастер Седек был седым и длинноволосым: пышная шевелюра спускалась ему на плечи, контрастируя со смуглым вытянутым лицом и чёрными глазами. Широкий нос с тонкой переносицей, выдавали, что в нём много кавказской крови. Может быть, вся.

      Даже сидя, он казался высоким. Монументальным. Полосатый плед закрывал его ноги и опускался в пол, пряча колёса инвалидной коляски, которую я принял за трон. На лацкане пиджака цвета зелёного хрома – микрофон.

      Я поставил картину на пол, прислонив к колену, и, прижав кулаки напротив сердца, отдал Мастеру рэй-дэ. Кланяясь глубже, чем предписывали правила. Уважение затопило меня по самую макушку. Человек передо мной будто стал больше и ещё более важным, а я уменьшился.

      – Я рад, что ты смог прийти. – Сказал он, и микрофон разнёс его слова по залу. Жест в сторону картины. – Ты покажешь нам?

      Я кивнул. Помедлил ещё. Повернул полотно к нему.

      – Подними выше, Ольгерд, и подойти, я не вижу.

      Я пробормотал извинения – и выполнил. Было тихо: за нами наблюдали обе толпы: и та, что стояла и та, что перевёрнутой затаилась под зеркальным полом.

      Меня вновь ослепили вспышки фотоаппаратов.

      – Великолепно!

      «Великолепно» громыхнуло, и это трижды повторило слова Мастера.

      На глаза опять навернулись слезы, горло перехватило, а в груди сладко сжалось сердце. Как будто готовясь взорваться.

      Я знал, что однажды это услышу. Я всегда знал. Я ждал.

      – Великолепно. – Повторил Мастер Седек. – Твой талант, мальчик, как алмаз. В нём вытравлены не все грани, но он уже сияет. Поставь туда.

      «Поставь туда» – это было не мне, но я дёрнулся выполнять. Голос Мастера Седека звучал магнетически: низко и пробираясь в подкорку.

      Секунда борьбы: тощий тип, прогнавший человека отца, вынимал