#Бояться нужно молча. Мария Британ

жаль.

      – Можно воспользоваться планшетом? – Я уточняю скорее из вежливости. «Техника во всех блоках – бесплатная», – вещает Семерка с экранов Сети.

      – Конечно, – говорит Джон и скрывается в коридоре.

      Я тянусь к планшету. Пальцы не трясутся, и, кажется, у меня получилось бы встать, но эксперименты – потом.

      Я захожу в Сеть. Ищу информацию о третьем блоке. Копирую контакты и набираю номер.

      – Отделение невиновных. Чем могу помочь? – раздается высокий женский голос.

      Я тереблю волосы.

      – Мне нужна Элла Бейкер.

      Молчание.

      – Вы меня слышите? – шепчу я.

      – Хм… Пациентка не хочет ни с кем разговаривать. Прошу прощения.

      – Почему?

      – Такое бывает с молодыми сущностями. Дайте ей время прийти в себя.

      Прийти в себя.

      Эта женщина не понимает, о чем просит.

      Я отключаюсь. Ввожу номер, выученный еще в первом классе. Ответь, Кир. Преврати все в шутку…

      Хоть это и невозможно.

      Спустя сотни ударов сердца на экране появляется друг.

      – Сова, ты где пропадаешь? – ворчит он вместо приветствия. – Я вообще-то жду.

      – Странно. Я думала, с новой подружкой тебе некогда скучать.

      – А чего это ты в больничной одежде? – С подозрением щурится он. – Случилось что?

      Я до боли закусываю губу.

      Просто успокойся. Просто объясни.

      Просто уничтожь себя.

      Из горьких мыслей меня вытягивает недовольный голос Кира:

      – Сова? Ты там жива?

      Нет. Я умерла еще вчера.

      – Все хорошо, – глупо улыбаюсь я. – Тут такое случилось…

      – Не пугай меня.

      – Элла сбежала на стройку, – начинаю я.

      С каждым словом Кир мрачнеет, а я исчезаю, разбираю себя по косточкам и все отчаяннее борюсь с желанием разрыдаться.

      – Ты это. Держись там. Я приеду. Лады?

      Мы прощаемся. Я вздыхаю и опускаю ступни на ледяной пол. Рядом валяются тапочки, но мне нужен холод. Чтобы очнуться. Чтобы вернуться в реальность.

      Я поднимаюсь.

      Мышцы бетонной тяжестью тянут меня ко дну. Я хватаюсь за тумбочку, а голова продолжает кипеть. Мне бы нырнуть в жидкий азот и не всплывать.

      В коридоре много людей: Утешителей и таких, как я. Потерянных, слабых до тошноты.

      Через пять дверей ядовито-белым светится вывеска столовой. Я не голодна, но сидеть в одиночестве не могу. Громкие голоса мешают думать. И пусть.

      Здесь люди живее, чем на улицах. Они не в масках. Они – не картонки.

      Все кружится. Я замираю у входа. Боюсь смотреть на индикатор. Какой он? Красный? Оранжевый? Зеленый?

      Делаю шаг. Очередь к драгоценным пакетам с белой кашей тянется от самых дверей. Я становлюсь в конец и едва сдерживаю вскрик – там та, чьи глаза до боли похожи на глаза Ника. Только эти – в сто раз холоднее и жестче. В них нет ни капли наивности. Она, как и раньше, носит каре и красит волосы в русый цвет. Как и раньше, ненавидит меня. Ничего не меняется.

      И не поменяется. Никогда.

      Альба.

      Она