#Бояться нужно молча. Мария Британ

закатываю рукав кофты. На запястье зеленеет индикатор. Значит, дело не в нем.

      Пытаюсь подняться – затылок тянет к подушке, невидимая сила вжимает меня в постель, и я не смею сопротивляться.

      Набрать Кира? Или родителей? Но они в командировке, им лучше позвонить вечеро…

      Стоп.

      Элла. Сестренка.

      Словно внезапно налетевшая темная буря, в мой рай врываются воспоминания. Спокойствие гаснет, словно вывеска магазина с рассветом.

      Десятки седых макушек. Десятки мутных пар глаз без жалости и сожаления.

      Я не спасла Эллу. Я отдала ее не Утешительницам – двум роботам в человеческом обличье. А ведь она не опасна.

      Я встаю и понимаю, что кровать слишком высокая. Или мне чудится?

      Соберись, Шейра.

      И беги, беги, беги… Быстро. Чтобы забыть, чего заслуживаешь дважды.

      Ноги совсем меня не держат, и я вынуждена опереться на кровать. Кипяток в голове превращается в раскаленный пар, я – в беззащитный комок слабости.

      Громко выдыхаю и чертыхаюсь. Тело не слушается. Я падаю. Холодный пол пропитан запахом хлорки.

      Я багровею от стыда: за мной наблюдает Утешитель – мужчина лет сорока с бородой, заплетенной в косичку.

      – Куда вы собрались, Шейра? – Он поднимает меня и укладывает в кровать.

      – Мне… пора.

      Утешитель садится рядом.

      – Пойдете. Когда подлечитесь.

      – Что произошло?

      – Вы почти обнулились.

      – Как мне вас называть?

      – Джон.

      – Почему, Джон? Ведь я была в маске. – При упоминании о недавних событиях болезненно сводит скулы.

      Он задумчиво чешет бороду.

      – У вас планемия. Понимаете меня?

      В детстве я слышала от родителей нечто подобное. А сейчас сжимаю кулаки и стискиваю зубы так, что вот-вот их сломаю.

      – Вам нужно успокоительное.

      – Нет, пожалуйста! – прошу я странным высоким голосом. Слова мне не принадлежат.

      Не я контролирую тело – оно контролирует меня. Я ищу, за что бы ухватиться, и не нахожу. Руки и ноги танцуют в собственном ритме и тянут, тянут меня в пропасть.

      Когда бешеная карусель разгоняется до отметки «потеря сознания», в вену вливается спасительная жидкость. Я расслабляюсь.

      – Умница. – Утешитель выкидывает шприц в урну.

      На тумбочке возле кровати загорается планшет. Джон читает.

      – Не томите, – прошу я.

      – Ваша карма не задерживается в организме. – Он смотрит на меня с сочувствием. – Сколько бы вы ни пополнялись, сколько бы благородных поступков ни совершали, она будет иссякать. Я подсоединился к вашему индикатору. – Утешитель показывает на планшет. – Вы больны с детства? Вас уже лечили?

      – Да, – выдавливаю я. – В девять.

      Но я ничего не знаю о том, что это за болезнь. Родители решили не предупреждать, что изо дня в день я балансирую на острие ножа. Наверное, именно об этом «рецидиве» шла речь в последнюю нашу встречу.

      – И пятнадцать лет все было нормально? – удивляется Джон. – Такое случается из-за стрессов. А вы как раз пережи… – Он замолкает, видя,