Люси Краун. Ирвин Шоу

у него легко. Люси же вечно перекладывала вещи, затрачивая массу лишних усилий, и ей казалось, что Оливер от природы наделен чувством порядка. Пока Оливер собирался, Люси скинула блузу и купальный костюм и стала разглядывать свое обнаженное тело в большом зеркале. «Старею, – подумала она, глядя на свое отражение. – На бедрах появились отметины времени. Надо больше двигаться. Больше спать. И не думать об этом. Тридцать пять».

      Она начала причесываться. Люси отпустила волосы чуть ниже плеч, потому что так нравилось Оливеру. Сама она предпочла бы стричь их короче, особенно летом.

      – Оливер, – сказала Люси, расчесывая волосы и наблюдая в зеркале, как муж быстрыми и точными движениями укладывал в чемодан, лежащий на кровати, пакет с документами, шлепанцы, свитер.

      – Да?

      Оливер решительно затянул ремень на чемодане, словно подпругу на боку коня.

      – Ужасно не хочется отпускать тебя домой.

      Оливер подошел сзади к Люси и обнял ее. Она почувствовала прикосновение рук мужа, жесткую ткань его костюма и с трудом преодолела внезапное раздражение. «Он относится ко мне как к собственности, – подумала Люси, – как он смеет!»

      Оливер поцеловал ее в шею, ниже уха.

      – У тебя восхитительный живот, – сказал он, лаская ее.

      Она повернулась в его объятиях и вцепилась пальцами в пиджак.

      – Останься еще на неделю, – попросила она.

      – Ты слышала, что сказал Сэм насчет своих гонораров, – ответил Оливер, нежно поглаживая ее плечи, – он ведь не шутил.

      – Но все эти рабочие…

      – Все эти рабочие начинают без меня бить баклуши с двух часов дня, – добродушно заметил Оливер. – Ты чудесно загорела.

      – Не хочу оставаться одна, – сказала Люси. – Меня нельзя бросать одну. Я слишком глупа, чтобы легко переносить одиночество.

      Оливер засмеялся и прижал ее к себе еще крепче.

      – Ты вовсе не глупа.

      – Нет, глупа, – возразила Люси. – Ты меня не знаешь. Когда я одна, мои мозги размягчаются. Ненавижу лето, – сказала она. – Летом я чувствую себя изгнанницей.

      – Обожаю оттенок, который приобретает летом твоя кожа, – сказал Оливер.

      Легкомысленное отношение мужа задело Люси.

      – Изгнанница, – упрямо повторила она. – Лето – моя Эльба.

      Оливер снова засмеялся.

      – Видишь, – сказал он, – ты совсем не глупая. Глупой женщине такое сравнение в голову бы не пришло.

      – Я начитанная, – возразила Люси, – но глупая. Мне будет одиноко.

      – Послушай, Люси…

      Оливер отпустил жену и начал ходить по комнате, выдвигая ящики, чтобы убедиться, что ничего не забыл.

      – На озере сотни людей.

      – Сотни несчастных женщин, – поправила Люси, – которых ненавидят собственные мужья. Посмотри на них, когда они сидят все вместе на гостиничной веранде, и ты увидишь призраки их мужей, обезумевших в городе от радости.

      – Я обещаю, – сказал Оливер, – не потерять в городе голову от радости.

      – Или ты хочешь, чтобы я любезничала с миссис Уэлс, –