Король смеха. Аркадий Аверченко

И тут же я подивился: какая пустяковая, ничтожная причина может иногда заставить женщину солгать…

* * *

      Приехал студент Конякин. Поздоровавшись с нами, он обернулся к жене Лязгова и спросил:

      – Ну, как сегодняшняя пьеса в театре… Интересна?

      Серафима Петровна удивленно вскинула плечами.

      – С чего вы взяли, что я знаю об этом? Я же не была в театре.

      – Как же не были? А я заезжал к Черножуковым – мне сказали, что вы с Татьяной Викторовной уехали в театр.

      Серафима Петровна опустила голову и, разглаживая юбку на коленях, усмехнулась:

      – В таком случае я не виновата, что Таня такая глупая; когда она уезжала из дому, то могла солгать как-нибудь иначе.

      Лязгов, заинтересованный, взглянул на жену.

      – Почему она должна была солгать?

      – Неужели ты не догадываешься? Наверное, поехала к своему поэту!

      Студент Конякин живо обернулся к Серафиме Петровне.

      – К поэту? К Гагарову? Но этого не может быть! Гагаров на днях уехал в Москву, и я сам его провожал.

      Серафима Петровна упрямо качнула головой и, с видом человека, прыгающего в пропасть, сказала:

      – А он все-таки здесь!

      – Не понимаю… – пожал плечами студент Конякин. – Мы с Гагаровым друзья, и он, если бы вернулся, первым долгом известил бы меня.

      – Он, кажется, скрывается, – постукивая носком ботинка о ковер, сообщила Серафима Петровна. – За ним следят.

      Последняя фраза, очевидно, была сказана просто так, чтобы прекратить скользкий разговор о Гагарове.

      Но студент Конякин забеспокоился.

      – Следят??! Кто следит?

      – Эти, вот… Сыщики.

      – Позвольте, Серафима Петровна… Вы говорите что-то странное: с какой стати сыщикам следить за Гагаровым, когда он не революционер и политикой никогда не занимался?!

      Серафима Петровна окинула студента враждебным взглядом и, проведя языком по запекшимся губам, раздельно ответила:

      – Не занимался, а теперь занимается. Впрочем, что мы все: Гагаров да Гагаров. Хотите, господа, чаю?

* * *

      Пришел еще один гость – газетный рецензент Блюхин.

      – Мороз, – заявил он, – а хорошо! Холодно до гадости. Я сейчас часа два на коньках катался. Прекрасный на Бассейной каток.

      – А жена тоже сейчас только оттуда, – прихлебывая чай из стакана, сообщил Лязгов. – Встретились?

      – Что вы говорите?! – изумился Блюхин. – Я все время катался и вас, Серафима Петровна, не видел.

      Серафима Петровна улыбнулась.

      – Однако я там была. С Марьей Александровной Шемшуриной.

      – Удивительно… Ни вас, ни ее я не видел. Это тем более странно, что каток ведь крошечный – все как на ладони.

      – Мы больше сидели все… около музыки, – сказала Серафима Петровна. – У меня винт на коньке расшатался.

      – Ах, так! Хотите, я вам сейчас исправлю? Я мастер на эти дела. Где он у вас?

      Нога нервно застучала по ковру.

      – Я уже отдала его слесарю.

      – Как же это ты ухитрилась отдать слесарю,