Император. Сергей Анатольевич Шаповалов

время нагружала его государственными поручениями. Именно Александр должен стать будущим императором. Вы же знаете, почему старшего внука она нарекла Александром, а второго Константином?

      – В честь Александра Невского, – высказал предположение фон Пален.

      – Вовсе нет, – усмехнулась Ольга. – В честь Александра Македонского. Её Величество надеется ещё при жизни передать власть старшему внуку, чтобы он совершил поход в Турцию, подобно Македонскому и потеснил Османскую империю. В планы императрицы входит создания нового греческого государства, в которое бы вошла Греция, Болгария и северная Турция, со столицей в Константинополе. И государство это должен возглавить второй внук, Константин. Да у него даже нянька была из гречанок.

      – Я виделся с Александром накануне, – осторожно сказал фон Пален. – Зашёл разговор и по этому поводу. Великий князь Александр не горит желанием занимать престол. У него иные мечты: посетить Европу. Путешествовать…

      – А кто ему мешает? – усмехнулась Ольга. – Наденет корону – и пусть путешествует. При дворе полно государственных мужей, готовых грамотно управлять Россией. Но поход на восток, в конце концов, ему придётся совершить. К тому уже, войска готовятся, и флот строится на Чёрном море.

      – Ох, не нравятся мне ваши речи, – недовольно покачал головой Дмитрий Зубов.

      – Занимались бы вы дальше коммерцией, братец, – с презрением ответила ему на это Ольга Александровна. – А за Россию не беспокойтесь. Страна окажется в надёжных руках. Есть такая фамилия – Зубовы.

      Первое свидание

      Дом Жеребцовой покинули поздно ночью. Осенний ветер буйствовал в переулках, завывал в трубах, скрежетал ветхой железной кровлей. Темень еле разгонял слабый трепет фитильков уличных фонарей. Нева отчаянно билась о гранит набережной. Мимо проехала коляска, полная девиц лёгкого поведения и пьяных гусар. Девицы хохотали и неприлично визжали, гусары пели под гитару какую-то похабщину. Коляска скрылась за поворотом, и вновь только ветер завывал, да скрежетала кровля.

      – Жуткая ночь, – поёжился фон Пален. – Хорошо хоть, нам идти недалеко.

      – Где мы остановимся на ночлег? – забеспокоился я.

      – У одной моей дальней родственницы, баронессы Элизабет, фон Ган.

      – Удобно ли в столь поздний час тревожить баронессу? – с сомнением подумал я вслух, дрожа от настырного ледяного ветра. Сюртук на мне был плотный, из хорошего сукна, но кроме сюртука ничего больше.

      – Ну, что вы. Я у неё, как дома, – успокоил меня фон Пален.

      – Хочу заметить, вы везде, как дома, – усмехнулся я.

      – И вы тому же учитесь, – наставительно произнёс мой спутник, нисколько не обидевшись. – Наглость, в определённых рамках, – вещь весьма полезная.

      Беседуя, мы подошли к унылому дому, окнами, выходящими на Неву. Фон Пален громко постучал в дверь. Минут через пять в круглом слуховом окошке замерцал свет.

      – Кто там? – спросил недовольный заспанный голос.

      – Тимофей, открывай!

      – О, Господи! –