Император. Сергей Анатольевич Шаповалов

останется за нами. Мы имеем права не снимать флаг.

      Фон Пален подошел вплотную и тихо сказал:

      – А если английский десант не подоспеет? А французы ворвутся в форт, перебьют всех? А англичане прибудут в последний момент и отвоюют форт, какое знамя поднимется на главной башне?

      – Английское, – начал соображать я.

      – И кому достанется победа?

      – Англии.

      – Теперь вам все понятно, Добров? Ваше подслушивание – ничто, по сравнению с подлостью англичан. Мало того, вы спасли жизнь полутора тысячам солдат и честь двадцати восьми офицерам.

      – Каким образом?

      – Я напишу письмо в адмиралтейств-коллегию с требованием, чтобы наш гарнизон немедленно покинул форт и передал оборону английскому десанту. Им нужна эта крепость, вот, пусть сами её и защищают.

      Фон Пален порывисто сел, вновь схватился за перо, но рука его замерла. Он задумался, после глухим голосом добавил:

      – Вы спросите: что мне за дело, губернатору Курляндии, до баталий у берегов Голландии? Скажу вам откровенно: среди двадцати восьми русских офицеров мой сын, Пётр. Ему всего – семнадцать.

      Письмо с лакеем было срочно отослано в курьерскую службу адмиралтейства.

      А вечер в салоне Ольги Жеребцовой продолжался. Было шумно и весело. Фон Пален представил меня важному гостю, больше походившего на богатого купца, нежели на шляхтича. Ему было слегка за тридцать. Высокий, широкоплечий, с большими руками. Фрак из дорогого сукна с двумя рядами блестящих пуговиц еле сходился на груди. Под фраком жилет с кармашками, из которых свисали цепочки от часов. Панталоны с кожаными вставками. Тупоносые башмаки с бантами. Не шляхтич, а разбогатевший мельник.

      – Дмитрий Зубов, – протянул он мне широкую холеную ладонь для пожатия. На пальцах красовались дорогие перстни. Пожатие оказалось крепким.

      Наконец я увидел одного из братьев Зубовых, о которых мне толковал фон Пален.

      – Давно из Москвы? – поинтересовался у Зубова губернатор Курляндии.

      – Постоянно мотаюсь туда-сюда. Работёнка щепетильная: надо везде поспеть.

      – Мне бы с вами поговорить как-нибудь о поставках зерна в Ригу.

      – От чего же, можно, – кивнул Зубов. – Поставлю в срок, и сколько прикажете. О цене сговоримся. Вы же меня знаете, я никогда не подвожу. Заходите ко мне завтра, потолкуем в деловой обстановке. Угощу вас коньячком французским, нынче – редкость. С этой революцией из Франции теперь затруднительно что-нибудь вывезти. А мне удалось кораблик с коньяком да с шампанским перегнать.

      – А что братьев ваших не видно? Как они?

      – Сам их уже год не видел, – махнул он рукой. – Младшего, Валерьяна в Персию направили, командовать армией.

      – Слышал.

      – Так куда ему, одноногому? Вы же знаете, когда восстание Костюшко усмиряли, ему ногу контузило, да так, что потом отнять пришлось.

      – И это помню, – сочувственно кивал фон Пален.

      – Александр с Платоном, все возле Императрицы крутятся. Делами государственной важности занимаются.