Тридцать один. Огневик. Роман Смеклоф

же их тащить? Это тебе не в Черногорск сплавать, – он махнул рукой. – Я отвалил кругу чернокнижников несусветную уйму денег за камень душ, но даже с ним нельзя заполучить любого встречного, – Оливье зло стукнул кулаком по ладони. – Камень забирает душу, но переселить её в другое тело не может. Только по взаимному согласию, чтоб мне всю жизнь шкотами питаться.

      – Я не хотел выселяться из собственного тела! – возмутился я.

      – Ещё как! – хихикнул Оливье. – Ты мечтал стать моим учеником, а это первый шаг к рабству. В старину верили, что истинный учитель способен по-настоящему преобразить любого. Передать знания в первозданном виде. Душа ведь состоит из знаний!

      – Ученик получает частицу учителя и становится похож на него. Добровольно соглашается принять его дух, – догадался голем.

      – Настоящий учитель и его ученик неделимы, тысяча поглотителей, – заулыбался хранитель вкуса. – Навсегда!

      – Нет, – возразил я.

      – Да, – убежденно зашипел Оливье. – Ритуал прошёл успешно. Не возьму в толк, почему я сижу на цепи!

      – Вы сделали что-то не так? – невинно предположил Евлампий.

      – Заткнись, валун, я провёл обряд идеально. Это с заморышем что-то не так!

      – Со мной всё в порядке, – огрызнулся я.

      Я наконец-то влез в штаны. Они плотно облегали тощие ноги, словно колготы. Сколько не растягивал, ничего не добился, и раздосадовано вздохнул.

      – Мантию одевай! – скомандовал голем.

      – Да, – согласился Оливье. – Без мантии ты похож на сладкого танцора с Ночных островов.

      Я покраснел и резво взялся за верх безразмерного наряда.

      – Больше всего выводит, что непонятно почему, – пожаловался хранитель голему. – Всё было продумано до мелочей. Готовое завещание лежало в хранилище Всемирного банка. Оставалось только вписать имя наследника.

      – А как вы собирались умереть? – спросил голем.

      – Феерически, – протянул Оливье и, выждав эффектную паузу, добавил. – Меня должно было убить огненным обручем.

      Я натянул мантию, и теперь пытался высунуть голову через узкий воротник. Евлампий тоже молчал.

      – Болельщики всегда пускают их во время гонок. Они знатно заколдованы и не вредят никому на стадионе, но в моей сумке лежал уловитель магии. Он бы притянул обруч и взорвался, а я бы загорелся, – продолжил хранитель. – Несчастный случай, на крысеныша никто бы не подумал. Вся ответственность на администрации арены.

      Оливье ткнул пальцем в появившуюся над воротником шею.

      – Вы сгорели точно по плану, – мстительно протянул я, высунув голову из мантии, и поправляя чёрную цепочку.

      Хранитель вкуса пробормотал что-то неразборчивое.

      – Сгорел, – тоскливо протянул он, – и попал на цепь, тыща горбатых моллюсков!

      Оливье захлопал глазами, изумленно разглядывая ошейник. Ударил себя по лбу, закрутился, заскакал и запрыгал, выкрикивая радостные вопли вперемешку с проклятиями.

      – Всё из-за цепи! – визжал он.

      – Чего это он? – не понял