Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том первый. Нелли Шульман

только… – велел он: «Услышат, дак несдобровать нам».

      – Погоди, – монах оперся на плечо провожатого: «Ногу ломали клещами, ребра тако же, дышать и то больно».

      – Потерпи, положим тебя на дно, тряпьем прикроем, дак придешь в себя.

      – Шибче давайте, Степан, – донесся из лодки голос: «До свету надо вверх по реке подняться, сколь возможно».

      – Нога у его сломана, – Степан Воронцов укрыл монаха припасенной ветошью.

      – Давай на весла, греби что есть силы. Выдюжишь, Степа?

      Парень только кивнул. Ловко выведя лодку на середину Яузы, купец направил ее вниз по течению. Оба гребца молчали, пока не оказались в темном просторе Москвы-реки.

      – Много отстегнуть пришлось? – поинтересовался Степан.

      – Есть один отец келарь, – сплюнул за борт купец: «Рожа алчная, поперек себя шире, ряса на загривке трескается».

      – Нектарий сие, – прошелестел со дна лодки слабый голос: «Он велел меня соленой рыбой кормить, а воды не давать. Он приходил в узилище-то с кувшином и пил у меня на глазах, а я в дерьме лежал, черви в ранах ползали».

      – Тихо ты, – шикнул купец: «Ветерок свежий, дыши лучше. Как к берегу пристанем, там возок ждет. Отвезем тебя в тайное место, полечишься».

      Степан испытующе посмотрел него.

      – Могли бы сами-то за весла и не садиться, – мягко укорил он: «Мало нас, молодых, что ли. Да и опасно вам, узнают еще».

      – Вас много, Степушка, только надежных мало… – сварливо отозвался купец:

      – Тебя или меня на дыбу вздернут, мы молчать будем, сам знаешь почему. Как другие под пытками себя поведут, сие неведомо. Головы покатятся и не только наши… – говоривший вдохнул полной грудью ночной ветер:

      – Хорошо, Степушка, на реке-то. Ты не был под Казанью, зелен еще, а там Волга не чета Москве. С одного берега другого не видно. Так бы и плыл по ней до моря Хвалынского, а там и дальше.

      Вздохнув, Степан приналег на весла.

      Перед рассветом лодка пристала к заброшенной пристани у крутого косогора. В сосновом лесу распевались птицы, тихонько ржали кони. Выбравшись на берег, старший гребец сильно оттолкнул лодку.

      – Пущай плывет. Свое отслужила.

      Ожидавший их невысокий человек бросился помогать. Монаха устроили на дне возка, окружив его подушками да перинами.

      – Вы со Степаном в возок садитесь, – велел старший: «Ты, боярин, не в обиду будь сказано, человек книжный, а Степан неопытен еще с тройкой управляться, тем паче по таким дорогам».

      – Ты сам-то не устал, десять верст отгреб и сейчас еще двадцать по колдобинам трястись?

      – Ничего, я здоровый уродился… – весело отозвался купец:

      – Давайте по коням, ино светает. Если остановят, скажите, сродственника больного везем на излечение к чудотворной иконе. Ты, – повернулся он к монаху, – потерпи, дороги не гладкие, а кони сии у меня хоша невидные, да резвые. Зато мигом доедем.

      Несмотря на ухабы