Брелок с тайным посланием. Генрих Генрихович Кранц

города, медленно ползущие конвейеры, подъемные краны, бегающие высоко под крышей. От этого зрелища захватывало дыхание.

      Но мама знала, когда он начнет возражать. И закрыла дверь.

      Допив чай и быстро дожевав бутерброд с колбасой, Лешин помчался в свою комнату. Странно, иногда ему казалось, что в присутствии взрослых, скорость его передвижения по квартире падала в два раза. Может быть, у взрослых где-то в складках одежды таится замедлитель скорости? Или он является единственным в мире обладателем замедлителя скорости, о котором никто не знает? Надо будет как-нибудь хорошенько покопаться в самом себе, возможно, он где-то и отыщется?

      Утром, едва проснувшись, Лешкин на всякий случай проверил, как работает брелок. Увы, никаких разговоров услышать не удалось. Только длинные, протяжные вздохи. «Это, наверное, Мося вздыхает» – решил Лешкин.

      И ему захотелось побыстрее спуститься во двор, подойти к Мосе и сказать ему что-то вроде: «Дорогой друг! Не надо унывать! Как говорит мама, наше настроение в наших руках. Ты прекрасен хотя бы потому, что ты есть! А если у тебя нет друзей, я готов стать твоим другом!!!».

      Вот что он скажет Мосе, когда спустится во двор. Подумав об этом, Лешкин стал одеваться с реактивной скоростью, так что рубашка и джинсы затрепетали в его руках, как живые.

      Он уже хотел выскочить из квартиры, когда вспомнил о конфетах. Нет, ему совсем не хотелось обманывать маму. Ведь она просила не есть конфеты. Он и не будет их есть – он съест только ОДНУ конфету. А про ОДНУ мама ничего не говорила.

      Разглядывая себе я зеркале лифта, он быстренько доел конфету. Лешкин опасался тетю Веру – она была наблюдательной, как полицейский. Так что мимо нее он должен был пройти в идеальном виде – с пустым ртом, в вычищенных ботинках и натянутой до самых бровей шапке. Ни одного шанса кариесу, пищевому расстройству и простуде!

      – Здравствуйте, Вера Сергеевна! – сказал он, с достоинством проходя мимо.

      – Стой! – вдруг приказала тетя Вера.

      Так иногда разговаривал со своим сеттером старик Кувалдин. Хотя нет. С сеттером разговаривали мягче.

      – Да? – Лешкин с улыбкой посмотрел на тетю Веру.

      Она сидела за столом большая, монументальная, как памятник.

      – Ты не забыл, что сказала мама?

      – А то! – хмыкнул Лешкин. – Чтобы я слушался вас.

      – Верно! Молодец! – расплылась в улыбке тетя Вера. – Ты главное, не опаздывай, ясно? А теперь – ступай!

      Старика Кувадина он заметил сразу, как только вышел из подъезда. Небритый, в распахнутой на груди куртке, Кувалдин стоял перед задранным капотом «Москвича», безжалостно орудуя острой, как нож отверткой.

      У Лешкина даже настроение испортилось.

      – Что-то сломалось? – с видом знатока поинтересовался Лешкин. – Помочь?

      Кувалдин, не поворачивая голову, положил отвертку на край двигателя, взял клочок ветоши и тщательно вытер руки. После этого вынул из кармана остро заточенное зубило, воткнул его в и стал поглядывать по сторонам, что-то выискивая.

      – Подать